Женщины принца Сигваля

— Да, мастерски делал вид. Первое время, я все пытался взять его на слабо, надеялся, что он испугается и сдастся. Он ведь младше, но уделывал меня в любой драке. Как-то раз… Я знал, что он не умеет плавать и, к тому же, боится высоты. Но потащил к речке, у нас там недалеко хороший обрыв, очень высоко. Исключительно по дури. И прямо по дороге принимаюсь снимать ботинки. И говорю ему: «давай, кто первый в воду?!». Он соглашается и тоже начинает разуваться. Я не поверил тогда. «Бежим!». Не думал, что он сможет. Но он обогнал меня и прыгнул первым. Я потом за шкирку вытаскивал его из воды, ему было семь лет и плавать он не умел, упал, и ко дну. Потом его даже рвало в кустах, от пережитых чувств. Я ему: «а пошли прыгать снова!» А он такой утирает рот, шмыгает носом, и говорит: «пошли». Зеленый, на трясущихся ногах, слезы в глазах. Меня тогда проняло… Чуть было сам не сбежал. А он ничего, где-то на третий раз, даже сам плавать начал, вынырнул и поплыл к берегу. Сейчас, кстати, вообще плавает, как рыба, мне не угнаться. Его Эйдис учила.

— Эйдис… — Оливия невольно улыбается.

— Вам уже разболтали эту историю? — оценив, хмыкает Юн. — Эйдис невероятна. Моя первая и самая безумная любовь!

* * *

Сигваль сам подходит и садиться рядом. Днем, на привале.

— Лив… прости меня.

И что-то вдруг колет в сердце. Она даже не сразу решается посмотреть на него, ему в глаза. А когда решается — щеки заливает краской.

Раскаянья в его глазах нет. Но есть что-то другое, от чего сердце бешено колотится.

— Я не… я…

Хочется сказать, что ничего страшного. Но не выходит.

Он осторожно берет ее руку, тихонько гладит пальцами.

— У меня тоже иногда сдают нервы, — говорит он. И легкая, едва уловимая фальшь в его голосе. Что не так?

Фальшь. Что-то важное ломается, идет трещинами.

Оливия поворачивается к нему. Хмурится даже.

— Я понимаю, — говорит она. — Ничего страшного.

Ее пальцы в его ладонях. Он подносит к губам… Не целует, но просто держит совсем рядом, она чувствует его дыхание. Это безумно волнующе и нежно, он так смотрит на нее…

Совсем не так, как утром.

— Ты очень дорога мне, Лив.

Но она, вдруг, не верит. Утром верила в искренность, сейчас — нет.

Не понимает… как это объяснить?

Пытается вытянуть ладонь из его рук. Смущение тут не при чем. Это какая-то игра, а ей не нравятся игры.

— Что-то не так? — говорит он, его глаза затаенно поблескивают. — Сердишься на меня?

— Не так.

Юн прав. Нужно быть честной. Если она подхватит игру — это конец.

Сигваль не отпускает ее. Впрочем, она вырывается не слишком настойчиво.

— Мне и правда нелегко сейчас, — говорит он. — Ты очень нужна мне.

Это не откровенность.

Это попытка закрыться еще больше, отгородиться. Похоже на откровенность, но совсем не то. Правильно подобранные слова, от ума, а не от сердца, которые не оставят равнодушной ни одну девушку. Она ведь должна сейчас растаять и кинуться ему на шею, обнять и пожалеть? Только для него это будет игрой. Все по плану. А когда игра — не больно.

Он легонько целует кончики ее пальцев. Заглядывает ей в глаза. Профессионально. Он знает, как надо завоевывать девушек.

Если бы она не видела его утром — она бы поверила. Потому, что сейчас его взгляд пробирает до глубины души.

— Ты нужна мне, — шепотом повторяет он. «Пожалуйста, Лив!»

Не переигрывает, хотя мог бы рассказать, как тяжела его жизнь, и некому понять его ранимую душу, кроме Оливии. Тогда фальшь стала бы совсем явной. Но так — на грани.

Не потому, что его слова неправда. Она ведь действительно ему нужна. Но это лишь внешняя сторона, а за ней так легко прятать настоящее. Если поддаться сейчас — настоящей искренности больше не будет.

Игра.

Его взгляд говорит: «не отталкивай меня». И страшно ошибиться.

— Лив…

Она собирается с духом. Сломать игру.

— Иди, Юну поплачься, — говорит твердо… ну, почти твердо выходит. — Он тебя пожалеет.

Сигваль моргает. Один раз, другой…

— Что? — словно не верит он.

Но в его глазах не обида и не разочарование, а, скорее, недоверие. И шальные искорки.

Значит, она права. Раскусила?

— Бедненький принц, — говорит Оливия. — Никто тебя не понимает, не хочет отдавать всю власть в твои руки.

Его губы чуть подрагивают. Уголки губ. Пытаются растянуться, но он держится из последних сил.

— А ты жестока!

— Я тоже принцесса, — говорит Оливия. — И в моей жизни тоже хватало всякого дерьма. Не стоит играть со мной.

Ее почти трясет от такой смелости.

Что, если она не права? Так нельзя…

Но Сигваль вдруг улыбается. И как-то разом сгребает ее в охапку, обнимает крепко, по-настоящему.

— Прости меня, — честно говорит он. Вот в этот раз совершенно честно и искренне, от всего сердца. Никакой фальши.

И так хочется обнять его в ответ.

Можно выдохнуть с облегчением.

— Да ничего, — говорит она. — Только больше не делай так.

А Сигваль тихо ржет ей в ухо, совершенно неприлично. Немного нервно и чуть судорожно втягивая носом воздух. Все же, даже игры даются нелегко.

— Ты просто невероятна, Лив! — целует ее в висок.

— А ты — просто чудовище! — говорит она. — Зачем все это? На других девушек действует безотказно, да?