Женщины Цезаря

Январь близился к концу, когда наконец с севера пришло известие. С начала декабря Катилина двигался к Апеннинам, но между ним и Адриатическим побережьем оказались Метелл Целер и Марций Рекс. Все пути из Италии были отрезаны. Катилине придется остановиться и дать сражение — или сдаться. Сдача была немыслима, поэтому Катилина все поставил на кон в одном сражении в узкой долине возле города Пистория. Но Гай Антоний Гибрид не стал сражаться. Эту честь он предоставил военному человеку Марку Петрейе. О, как болит его палец! Гибрид ни разу не покинул свою безопасную, уютную командную палатку. Солдаты Катилины дрались отчаянно. Свыше трех тысяч мятежников решили лучше умереть на месте, чем сдаться. Так же поступил и Катилина, убитый с серебряным орлом в руке, когда-то принадлежавшим Гаю Марию. Люди говорили, что, когда его нашли среди тел павших, на его лице застыла сверкающая улыбка — такая знакомая всем, от Катула до Цицерона.

Больше не осталось никаких причин для чрезвычайного положения. Senatus consultum ultimum был наконец отменен. Даже Цицерон не мог набраться смелости, чтобы выступить за его продление до тех пор, пока не изловят всех заговорщиков. Некоторым преторам поручили разделаться с отдельными очагами сопротивления. Бибула послали в земли пелигнов, горного сабинского племени в Апеннинах, а Квинта Цицерона — в скалистый Бруттий.

В феврале начались суды. На этот раз не предвиделось ни казней, ни немедленных ссылок. Сенат решил организовать специальный суд.

Бывший эдил Луций Новий Нигер был назначен его председателем, поскольку не нашлось никого, кто захотел бы занять эту должность. Преторы, оставшиеся в Риме, радостно ссылались на огромный объем работы в своих собственных судах. Так поступали все, от Цезаря до Филиппа. Согласие Новия Нигера объяснялось его характером и обстоятельствами, ибо он представлял собой одно из тех раздражающих созданий природы, у которых амбиций больше, чем талантов. Он рассматривал эту работу как своеобразный способ добиться консульства. Опубликованные им эдикты в основном выглядели впечатляюще: никто не останется непроверенным, никто не получит поблажки, никто не минует проверки с помощью взятки; список присяжных будет благоухать лучше клумбы фиалок в Кампании. Однако последний его эдикт пришелся римлянам не по вкусу. В нем говорилось, что Нигер заплатит два таланта за информацию, ведущую к осуждению. Разумеется, награда будет выплачена из штрафа и конфискованного имущества, казне она ничего не будет стоить! Но большинство считали, что это слишком напоминает проскрипции Суллы. Поэтому когда председатель открыл свой специальный суд, профессиональные завсегдатаи Форума были о нем плохого мнения.

Сначала разбирали дело пятерых, чья вина не вызывала сомнения: оба брата Суллы, Марк Порций Лека и двое пытавшиеся убить Цицерона — Гай Корнелий и Луций Варгунтей. В помощь суду Сенат заслушал Квинта Курия, секретного агента Цицерона, приурочив его выступление к открытию слушаний в суде Новия Нигера. Естественно, Новий Нигер привлек значительно больше людей, поскольку суд располагался на самой большой территории пустого пространства Форума.

Первым и последним информатором оказался некий Луций Веттий. Младший всадник статуса tribunus aerarius, он пошел к Новию Нигеру и объявил, что у него имеется сведений более чем достаточно, чтобы получить приличную сумму в пятьдесят тысяч сестерциев в качестве награды. Давая показания в суде, он признался, что на ранней стадии заговора у него возникала идея присоединиться к нему, но…

— Я знал, кому я должен быть предан, — сказал он, вздохнув. — Я римлянин, я не мог причинить зла Риму. Рим для меня слишком много значит.

После многократного повторения одного и того же он перечислил имена людей, которые, без тени сомнения, входили в заговор. Новий Нигер тоже вздохнул.

— Луций Веттий, все эти люди не могут быть привлечены к суду немедленно. Мне кажется, что шансы получить достаточно свидетельств, чтобы начать слушания, очень малы. Есть ли кто-нибудь из этого списка, против кого ты можешь дать конкретные показания? Например, письмо. Возможно, имеются не вызывающие сомнения свидетели, кроме тебя?

— Ну… — протянул Веттий, потом вдруг вздрогнул, энергично затряс головой и громко произнес: — Нет, никого!

— Успокойся, ты находишься под защитой моего суда, — сказал Новий Нигер, чуя жертву. — С тобой ничего не случится, Луций Веттий, даю тебе слово! Если у тебя есть конкретное доказательство, ты обязан представить его мне!

— Большая, большая рыба, — пробормотал Луций Веттий.

— Никакая рыба не является слишком большой для меня и для моего суда.

— Ну…

— Да говори же, Луций Веттий!

— Письмо.

— От кого?

— От Гая Цезаря.

Присяжные выпрямились, толпа загудела.

— От Гая Цезаря, но кому?

— Катилине. Оно написано самим Гаем Цезарем.

После этих слов небольшая группа клиентов Катула в толпе разразилась аплодисментами, но их заглушили свист, гиканье, оскорбления. Прошло некоторое время, прежде чем судебные ликторы смогли восстановить порядок и позволить Новию Нигеру возобновить допрос.