Женщины в России, 1700–2000

В реальности большинству женщин жилось трудно. Особенно тяжело приходилось вдовам и тем женщинам, которые не могли найти себе пару из-за послевоенного гендерного дисбаланса. Этих женщин ждала нищета, поскольку мужчины по-прежнему зарабатывали гораздо больше, чем женщины, одиночество и, возможно, ощущение своей неполноценности в обществе, где наиболее желательной ячейкой общества считалась теперь гетеросексуальная супружеская пара с тремя и более детьми. Как заметила Людмила Алексеева, «женщине 1927 года рождения приходилось рассматривать любое предложение руки и сердца» [Alexeyeva, Goldberg 1990: 36, 103]. Но и те женщины, у которых были мужья, редко жили без забот и одевались как королевы. Одежды и товаров народного потребления было не достать. В 1946–1947 годах миллионы людей голодали — не только в городе, но и в деревне, поскольку объем сельскохозяйственного производства составлял теперь примерно половину довоенного уровня, а правительство отбирало у колхозников буквально весь выращенный урожай. В 1946 году москвичи жили на картошке и макаронах. Голодные смерти вновь стали обычным явлением. Был всплеск того, что стало называться «женской преступностью»: женщины воровали в магазинах, чтобы накормить своих голодных детей. Только осенью 1946 года правительство привлекло к уголовной ответственности за кражу хлеба более 53 тысяч человек. Около четверти из них были приговорены к пяти — восьми годам исправительно-трудовых лагерей[284]. В 1947 году карточная система была отменена. После этого продовольственное снабжение улучшилось, но большинство людей по-прежнему могли позволить себе лишь самое необходимое. В среднем до конца десятилетия человек съедал менее четверти кило мяса в неделю.

Приоритеты финансирования не облегчали положения. Несмотря на острую потребность в инвестициях в сельское хозяйство, жилье и потребительские товары, правительство вкладывало бо́льшую часть денег и ресурсов в тяжелую промышленность и оборону. Это приводило к нехватке во всем остальном, что особенно тяжело отражалось на женщинах. Так, например, при всем желании властей, чтобы женщины рожали, и их искреннего стремления обеспечить рожениц высококачественным медицинским обслуживанием, в силу инвестиционных приоритетов родильные дома и больницы страдали от нехватки персонала и предметов первой необходимости: халатов, перчаток, мыла. Перегруженные низкооплачиваемой работой, врачи и медсестры, даже если сами были женщинами, проявляли черствость по отношению к пациенткам. В послевоенные годы детские сады стали менее доступны, чем в последний год войны[285].

Нехватка общественных услуг и потребительских товаров, вызванная не только послевоенной разрухой, но и правительственными приоритетами, делала женскую ношу еще тяжелее. Самые элементарные предметы домашнего обихода после войны было трудно или невозможно достать. Готовых блюд не было. Мало у кого имелся холодильник, поэтому женщинам приходилось каждый день часами выстаивать в очередях за продуктами — помимо ежедневной же готовки и уборки. До начала 50-х годов на рынке не было ни сушилок для белья, ни стиральных машин. За неимением общественных прачечных женщины стирали вручную, а потом развешивали белье на кухнях коммунальных квартир. За неимением пылесосов ковры подметали веником, а из маленьких ковриков выбивали пыль. Одежду приходилось чинить, потому что полки в магазинах пустовали, и купить новые вещи взамен истрепавшихся было невозможно.