Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер

Нетрудно догадаться, что Н. В. Шелгунов развивал идеи устройства своей жизни в случае освобождения своего и друга Михайлова. Но тот погиб на каторге. Союз с полюбившейся Шелгунову Е. Н. Раковой не состоялся.

Людмила Петровна, вернувшись из Швейцарии после разрыва с Серно-Соловьевичем, временами навещала мужа в ссылке, внося в его жизнь радость и веселье. Во время одного из этих приездов в Вологду в 1868 г. ее впервые увидел П. В. Засодимский. Вот какой запомнилась ему Шелгунова: "Блондинка лет тридцати пяти или тридцати шести, среднего роста, довольно полная, с густыми белокурыми волосами, с умными, проницательными глазами, с милым, симпатичным лицом, свободно, просто, но изящно одетая"²³.

Царское правительство обрекло Шелгунова на жизнь вечного изгнанника. С момента первого ареста и 1863 г. и до конца 80-х годов он почти все годы перемещался с одного места ссылки в другое. Людмила Петровна то приезжала к нему, то возвращалась в Петербург, где хлопотала о нем, посредничала с редакциями, в которых активно сотрудничал Николай Васильевич, устраивала свои статьи и переводы. Люди, связанные с нею по работе, отмечали ее исключительную работоспособность, добросовестность и аккуратность. П. В. Засодимский вспоминал: "Л. П. Шелгунова была женщина умная, развитая, всесторонне образованная, деятельная, энергичная. До конца жизни она оставалась верна тем взглядам и убеждениям, которые теперь известны под именем "идей шестидесятых годов". Она предоставляла мужу полную свободу в его личных делах и сама пользовалась такой же свободой... Вообще, насколько мне известно, они всегда, живя ли вместе или в разлуке, оставались в самых дружеских отношениях"²⁴.

Посвятив всю свою деятельность литературе, Людмила Петровна отошла от революционного движения, но сохранила верность идеалам молодости. Подтверждение тому содержит уже упоминавшийся альбом, сохраненный дочерью Шелгуновых - Л. Н. Лукиной. В нем среди многих записей прощальные слова Александры Дементьевой (будущей Ткачевой), активной участницы революционного движения 60-х годов, уезжавшей из калужской ссылки: "До свиданья, моя добрая, хорошая! Спасибо вам за вашу приветливость, которая так согревала меня среди того тупоумия и бездушия, которым я была окружена. Где бы я ни была, что бы со мною ни случилось,- одно воспоминание о вас будет мне говорить, как надо любить всех униженных и оскорбленных, голодных и холодных. На борьбу за них я отдаю всю мою жизнь, свободу, личные радости, но если, несмотря на это, я не сумею ничего для них сделать, не бросьте в меня слишком жестким словом: желания много, но, быть может, не хватит уменья, 1873 года, января 18. Калуга"²⁵.

Сыновья Л. П. Шелгуновой - Михаил и Николай-также отдали свей "жизнь, свободу, личные радости" борьбе с самодержавием, став участниками освободительного движения следующего поколения наследовавшего традиции их родителей.

Семейный союз Шелгуновых, устроенный на новых основах и подтвердивший злободневность идей Чернышевского, вполне мог послужить одним из живых источников романа "Что делать?"

Впрочем, были и другие прототипы...

С кого "списана" Вера Павловна?

В 1934 г. появилась публикация С. Я. Штрайха, посвященная М. А. Обручевой. Автор назвал ее: "Героиня романа "Что делать?" в ее письмах"²⁶.

Действительно, не только внешняя канва жизни, и самый образ Марии Александровны Обручевой(1839--1929 гг.), история ее замужества соответствуют ситуации, описанной Н. Г. Чернышевским. Больше того, и романс было предсказано даже будущее Обручевой, о котором автор, естественно, никак не мог тогда знать.

Дочь тверского помещика, генерала А. А. Обручева и младшая сестра сподвижника Чернышевского В. А. Обручева, приехав в 1860 г. в Петербург, спое стремление к независимости и образованию могла реализовать только через фиктивный брак. "Братом" (фиктивным мужем, по терминологии шестидесятников) стал ей Петр Иванович Боков, петербургский врач, член общества "Земля и воля". Друг В. А. Обручева, который вместе с ним в октябре 1861 г. арестовывался по делу о "Великорусе", но вскоре (в феврале 1862 г.) был отпущен на свободу. Брак Боковых вскоре стал фактическим.

Мария Александровна оказалась в числе передовых русских женщин и по той настойчивости, с которой она стремилась к знаниям, образованию, и потому, что ради этого решилась на фиктивный брак. Она - в группе первых петербургских "студенток" в университете, затем в 1862-1863 гг.- в Медико-хирургической академии. Одновременно с помощью Бокова она готовилась к экзамену за мужской курс гимназии, что было необходимо для окончания академии. Дело до этого, однако, не дошло - женщин выдворили и из университета, и из Медико-хирургической академии. Тогда опять в числе первых Обручева уехала за границу для продолжения медицинского образования.