Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер

Вступление женщины в фиктивный брак было уже само по себе смелым гражданским поступком. В основе же такого решения лежали, как правило, самые благородные помышления: освободиться от семейного ига для того, чтобы служить народу. В дальнейшем пути раскрепощенных женщин расходились в зависимости от понимания каждой из них этого служения. Для одних цель - знания, чтобы сказать свое слово в науке или стать просветительницей народа. Но более логичен и распространен был другой путь, когда борьба с семейным деспотизмом прямо приводила женщин в революцию.

В. А. Зайцева, например, 17-летней девушкой приехала к брату в Москву в 1862 г., а затем переехала в Петербург. Брат-известный публицист "Русского слова" Варфоломей Зайцев - сразу ввел ее в круг революционно настроенной молодежи. Результаты общения с семьей Михаэлисов, с Шелгуновыми, В. Слепцовым, Д. Писаревым, В. Ковалевским и другими новыми людьми не могли не сказаться на развитии умной, думающей и энергичной девушки. Сохранилась неопубликованная статья В. А. Зайцевой той поры.

"Наши женщины на поприще деятельности", по которой можно судить об осознании автором унизительной роли женщины в русском обществе: "На нас еще слишком много старой грязи, и мы вырастаем на слишком нездоровой почве Глупова, и привычка слишком еще связывает нас с обычаями родного города. Но нельзя не радоваться тому, что мы почувствовали всю срамоту, всю безнравственность своего холопского положения, в наших головах проснулось какое-то смутное чувство недовольства им"⁵⁰

В 1863 г. В. Л. Зайцева была привлечена но делу И. Андрущенко. Она обвинялась в причастности к "Земле и воле" и в организации побега из тюрьмы Ивана Кельсиева. При обыске в ее доме обнаружили фотографии Герцена, Огарева, Натальи Корсини и других подозрительных для властей лиц. И хотя следствие не доказало ее вину, а суд оправдал, над Варварой Александровной и ее матерью был установлен негласный бдительный надзор. Тогда, как уже указывалось, она решилась на фиктивный брак с Л. С. Голицыным и в середине 60-х годов уехала за границу, где стала гражданской женой врача и этнографа Павла Ивановича Якоби, принадлежавшего к радикальным кружкам 60-70-х годов.

Политические процессы 1870-х годов показали десятки фиктивных жен и мужей. Иногда это была революционная конспирация, но бывало и так, как у Веры Павловны с Лопуховым: брак фиктивный становился фактическим.

Широко известный, можно сказать, хрестоматийный факт - судьба Ларисы (Сони) Чемодановой, описанная в воспоминаниях ее мужа С. С. Синегуба. Здесь все было очень характерно. Прежде всего, личность освободителя дочери сельского священника Чемоданова; он видный революционер 70-х годов, чайковец. В задачи кружка чайковцев как раз включалось "освобождение людей, страдавших за свои убеждения, от ссылки, тюрьмы и домашнего гнета, лишавших то или другое лицо возможности служить народному делу"⁵¹. Поэтому Синегуб считал своим революционным долгом освободить от семейного деспотизма совсем незнакомую ему девушку, блестяще кончившую Вятское епархиальное училище и мечтавшую, как стало известно в Петербурге, "служить народу". Старший брат Синегуба, сам семейный человек, также готовился вызволить из семенной неволи другую девушку, устроив ей побег из дому.

"Жениха" собирали в дорогу всей коммуной, в которой жил Синегуб (трое мужчин и две женщины), и с помощью другой, чисто женской коммуны: для "богатого жениха" нужны были крахмальные сорочки, ботинки, галстук-все вплоть до золотой цепочки для часов. Понятно, что все это приходилось с трудом добывать где-то на стороне.

Не менее характерно, что после свадьбы, когда Лариса приехала в Петербург и также стала жить в коммуне, Синегуб, влюбившийся в "невесту" с первого взгляда, не считал возможным объявить ей о своей любви. "Это было бы преступлением,- считал он,- посягательством с моей стороны на ее свободу, так как я был ее законный муж" ⁵². "Невесте" тогда было 16 с половиной лет, а жениху - 21 год. Фиктивная жена сама призналась мужу в любви. В то время они вместе занимались пропагандой в Тверской губернии. Вскоре пропагандистов выжили из деревни, и они вернулись в Петербург, где вели пропаганду среди рабочих вплоть до ареста С. С. Синегуба в ноябре 1873 г. По окончании "процесса 193-х" Лариса Васильевна поехала за осужденным мужем в Сибирь, где пережила его смерть (в 1907 г.) и умерла через 16 лет после этого в Томске.