Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер

Попечитель Дерптского учебного округа Е. Ф. Брадке к отрицательному решению университета приложил и свое личное мнение. Он считал, что "женский пол по особенностям его конструкции и умственным и душевным его способностям" не приспособлен ни для изучения анатомии и юридических наук "по их сухости и строгой последовательности", ни для "филологических соображений". Именно Брадке был назначен председателем комиссии по подготовке нового университетского устава. А. В. Никитенко записал в своем дневнике 15 декабря 1861 г.: "В Комиссии сильные прения по поводу двух вопросов: 1) допустить ли женщин к слушанию лекций - или нет и 2) о плате за студентов. Первый вопрос большинство решило отрицательно"²⁵.

18 июня 1863 г. новый университетский устав был утвержден. Невзирая на благожелательные ответы большинства университетов, женщинам было категорически запрещено присутствовать на лекциях. Тогда же последовал аналогичный приказ военного министра о Медико-хирургической академии.

Вольный голос Герцена, гневный и саркастический, обличил правительственную акцию, ущемлявшую интересы молодежи, в том числе женщин: "Правительство хочет убить и просвещение и молодежь. Все университеты, т. е. профессорские советы, составляют разные положения- свобода, да и только! И все эти положения сводятся на одно и то же, стало быть, был на то тайный приказ! Уж лучше бы просто приказывать, чем играть в такую жалкую игрушку шулерского лицемерия.

"Лицам женского пола посещать университетские лекции не дозволяется".

Русская женщина должна оставаться судомойкой или барыней. Она не может научиться ни до того, чтобы быть повивальной бабкой и помогать другим женщинам в болезнях (на это есть немки); она не должна ничего знать, чтоб не воспитывать своих сыновей в благородном направлении, которое для правительства опасно"²⁶.

После утверждения университетского устава 1863 г. женщины начали подавать прошения в высокие инстанции. Так, Ожигина подала на высочайшее имя (!) прошение о разрешении продолжать слушание лекций в Харьковском университете. Александр II "не изволил признать нужным сделать отступлений от университетских правил"²⁷. Исключение было сделано для одной Варвары Александровны Кашеваровой, которую с разрешения военного министра зачислили в Медико-хирургическую академию с обязательством по окончании курса ехать в Оренбургский край для лечения башкирских женщин, абсолютно лишенных медицинской помощи. Это обстоятельство, а также исключительная твердость и настойчивость Кашеваровой помогли ей в 1868 г. первой среди женщин получить диплом врача в самой России (а не за границей).

Правительственные запреты, разумеется, не могли пресечь стремления к знаниям тех женщин, которые не отдавали дань моде, а действительно хотели овладеть знаниями, наукой, видели в них спасение ото всех зол, наводнявших жизнь. Им не дали учиться на родине - они поехали за границу, благо это было возможно, доступно: зарубежные университеты не закрывали двери своих аудиторий перед женщинами, в материальном отношении жизнь в Швейцарии или Финляндии обходилась им не дороже, чем, например, в Петербурге. Молодежь привлекал, прежде всего, Цюрих, в университет которого были уже проторены дороги, здесь обосновалась значительная русская колония.

Пионеркой среди таких женщин выступила Надежда Прокофьевна Суслова. В 1864 г. она приехала в Цюрихский университет, в котором в то время училась единственная женщина-русская, но та первая студентка оказалась неподготовленной и не сумела кончить университет. Н. П. Суслова же в 1867 г. вернулась в Россию с дипломом доктора и стала первым дипломированным врачом-женщиной в своей стране²⁸.

Надежда Прокофьевна Суслова

(1843 - 1918 гг.)

"Почтенным первенцем нового женского русского мира" величал Н. П. Суслову известный публицист Григорий Елисеев. На ее долю действительно выпала нелегкая роль первооткрывателя. Ее имя стало символом, а жизнь примером для подражания многим русским женщинам, стремившимся к образованию, к служению общественным идеалам.

Суслова родилась в с. Панине Нижегородской губернии в семье вольноотпущенного крепостного графа Шереметева. В 1854 г. семья переехала в Москву. Отец - человек передовых взглядов - считал необходимым дать детям образование, для чего был избран частный пансион, не перегружавший девичью голову знаниями. Умственные запросы Надежды Прокофьевны удовлетворялись, главным образом, самообразованием. Знание языков, французского и немецкого, дал, наверное, пансион, но латынь и естественные науки, усвоенные в юности, не входили в курс обучения.