Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер

Все это невозможно было не видеть, хотя большинство новичков давало деньги на мероприятия, не понимая почти ничего в происходящем. Такой вначале была и Вера Фигнер. После долгих раздумий она решилась поговорить с Софьей Бардиной, с которой встречалась в университете. Софья Илларионовна пригласила ее в женский "ферейн", где собирались только женщины, чтобы научиться "логически говорить". На всех их собраниях сразу же разгорались шумные споры о социальной революции и современной цивилизации, о женском равноправии и многом другом. В каждой дискуссии Фигнер искала ответа на один главный вопрос: что делать? Вместе с подругами она посещала рабочие собрания, заседания секций I Интернационала, читала "Положение рабочего класса в России" Берви-Флеровского, сочинения Прудона, Луи Блана, Бакунина.

Женский "ферейн" через несколько недель распался. На смену ему пришел кружок "фричей", названный так по имени хозяйки дома, в котором жили некоторые студентки. В кружке было человек 12 женщин во главе с Бардиной, среди них Варя Александрова, Ольга и Вера Любатович, три сестры Субботины, Лидия и Вера Фигнер, Бетя Каминская... Их главная задача - изучение социалистических идей, политэкономии, истории народных движений и революций на Западе.

С момента приезда в Цюрих прошел всего год, но для В. Н. Фигнер целью стала не только учеба. Раньше она думала о том, чтобы облегчать страдания народа, лечить симптомы болезни, а надо было устранять причины страданий! Однако такая перестройка мышления Веры Николаевны отнюдь не означала негативного отношения к науке, знаниям, учебе, распространившегося среди революционной молодежи, которая считала, что, если знания не могут переменить мир, они - обуза. Для революционера, поэтому нужны только честность и самоотверженность в борьбе за народное дело. Для Фигнер такая логика была неприемлемой. Медицинские знания, считала она, могут пригодиться для большого дела, а значит, они нужны. Поэтому она усерднее прежнего посещала лекции по анатомии, зоологии, физиологии, практические занятия. Но одновременно вместе с "фричами", по своим идеям и темпераменту склонявшимися больше к анархистским бакунинским призывам, она ходила на журфиксы к Лаврову, прислушивалась к его словам о мирной пропаганде среди крестьян, помогала набирать в типографии первый номер журнала "Вперед!". Летом 1873 г. Фигнер решила посвятить себя революции и стала членом тайного общества. Тогда перед ней возникла необходимость порвать со всем, что мешает служению революции, в первую очередь с мужем...

Между тем на далекой родине, в самодержавной России, в 1873 г. была учреждена особая комиссия для обсуждения путей пресечения отъезда русских женщин в Цюрихский университет. В ее докладе, представленном Александру II, Цюрих характеризовался как центр заграничной революционной пропаганды. Вовлеченные в политику девушки,- говорилось в документе,- попадают под влияние коноводов пропаганды и становятся в их руках послушными орудиями.

Иные по два, по три раза в год ездят из Цюриха в Россию и обратно, приводят письма, поручения, прокламации и принимают живое участие в революционной пропаганде"⁵⁴. Царь утвердил вывод комиссии: потребовать немедленного возвращения на родину цюрихских студенток.

В мае 1873 г. в "Правительственном вестнике" было опубликовано соответствующее сообщение, в котором сверх обвинения в "живом участии в преступной пропаганде" русские студентки объявлялись женщинами "вольных нравов", поскольку "увлекаются коммунистическими теориями свободной любви и под покровом фиктивного брака доводят забвение основных начал нравственности и женского целомудрия до крайних пределов". "Недостойное" поведение русских женщин, говорилось в сообщении, якобы "возбудило против них негодование местных жителей, и даже квартирные хозяйки неохотно принимают их к себе". Чтобы положить конец "растлению молодого поколения" "коноводами... эмиграции", русским студенткам предлагалось покинуть Цюрихский университет. Общепризнанный факт увлечения русских студенток "социалистическими и нигилистическими идеями"⁵⁵ был ловко приправлен облыжными обвинениями в моральном растлении, что производило особенно сильное впечатление на российского обывателя.

Почти все подруги Веры Фигнер отправились в Россию, она же не захотела бросать учебу и поехала в Бернский университет. Но в Берне обстановка и общий дух были совсем иными - многие из русских студенток придерживались правила: "Пусть революция остается в шкапах, в Цюрихе, из которого мы из-за нее изгнаны". Вера Фигнер оказалась почти в одиночестве.