Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер

Шел 1874 год. Друзья Веры Фигнер действовали в России. Они составили ядро "Всероссийской социально-революционной организации", но начались аресты, и понадобились новые силы. Друзья вызывали Фигнер на родину. Она колебалась: до получения диплома осталось всего полгода. Надежды матери, самолюбие, ожидания знакомых - все поставлено на карту, но единомышленники в тюрьме, надо продолжать их дело, знаний же, чтобы идти в народ, хватит. И в декабре 1875 г. Вера Николаевна выехала из Швейцарии домой, в Россию. Почти через десять лет, уже после ареста, в 1883 г., она написала в своем первом следственном показании: я... не окончила курса в университете по вызову революционной организации, членом которой сделалась за границей в 1873 г."⁵⁶.

Что же касается медицинских знаний, то они ей пригодились: в 1877 г. В. Н. Фигнер сдала экзамены, получила звание фельдшерицы и акушерки, а затем отправилась "в народ"-в Самарскую губернию, с. Студенцы, где три месяца лечила крестьян и пыталась, хотя и безуспешно, вести пропаганду, пока ее не спугнула полиция. Второй эксперимент (в Саратовской губернии, в с. Вязьмине) был более успешным и продолжался целый год. К тому времени Фигнер на собственном опыте убедилась в невозможности мирной пропаганды при полном отсутствии политических свобод и уверовала в "физическую силу: кинжал, револьвер и динамит"...

А в то же самое время другие русские женщины, не потерявшие веры в просвещение, продолжали бороться за доступ к высшему образованию. Они были изгнаны из российских университетов, им крайне затруднили получение дипломов за границей. Однако усилия энтузиасток не были потрачены даром: правительство вынуждено было не только пресекать их просьбы и начинания, но и думать об открытии в стране высших учебных заведений для женщин

Глава шестая "ОНИ ЗАВОЕВАЛИ СВОИ ПРАВА"

Женщина имеет право и должна учиться

2 января 1868 г. Е. И. Конради, известная журналистка и активный борец за женское равноправие, от имени кружка женщин обратилась с письмом к первому съезду русских естествоиспытателей, собравшемуся в Петербурге. Констатируя "полную неподготовленность женщин к великой обязанности, возлагаемой на них самой природой и самым складом общественного быта" - воспитанию детей, Конради поставила вопрос о необходимости систематического женского образования¹. Дело происходило в большом актовом зале университета при переполненной аудитории. Голос профессора А. С. Фаминцына, зачитавшего письмо, был покрыт громом рукоплесканий.

Обращение женщин за поддержкой к естествоиспытателям не было случайностью. Естественные науки переживали пору расцвета, делали свои открытия Д. И. Менделеев, И. М. Сеченов, И. И. Мечников. Именно они вместе с А. Н. Бекетовым, А. М. Бутлеровым, А. С. Фаминцыным, П. Ф. Лесгафтом и другими прогрессивными представителями российской науки первыми активно поддержали стремлений женщин к высшему образованию. Демократическая молодежь 60-х годов рассматривала естественные науки как передний фронт борьбы (вспомним тургеневского Базарова!), в них видела "весь свет, всю суть"². При всем при этом участники съезда естествоиспытателей дальше аплодисментов не пошли, сочтя невозможным (не их компетенция!) обратиться к правительству с ходатайством в поддержку женского образования.

И все-таки призыв Е. И. Конради сыграл свою роль. По мнению современников, она "указала путь, выход, направление, дала окончательный толчок, сплотила и сосредоточила всех лучших женщин, все лучшие женские помышления, дала им возможность тронуться с места"³. К тому же Конради была в то время настолько заметной фигурой не только в женском движении, но и в общественно-литературной жизни, что ее "смелая, оригинальная выходка" не могла пройти незамеченной.

Евгения Ивановна Конради

(1838-1898 гг.)

Она родилась в Москве в дворянской семье Бочечкаровых. Уже с раннего детства Евгения поражала окружавших некоторой экстравагантностью и безудержным темпераментом - недаром дома ее прозвали "ураганом".

Новые веяния, казалось, не проникали в дворянское гнездо Бочечкаровых. Однако Евгения много, хотя и беспорядочно, читала, заполняя бесконечные досуги "кисейной барышни". "Если бы заглянуть в потемки чужой души было бы так же просто, как заглянуть в содержимое закрытого сосуда, подняв его крышку,- писала Евгения Ивановна в неоконченных воспоминаниях,- воспитывавшая меня среда была бы очень удивлена тем, что открылось бы перед нею; большая часть ее воздействий не достигала той цели, к которой они были направлены, по сплошь и рядом именно эти воздействия давали мысли или чувству толчок в направлении, наименее желательном для среды". Вот почему дворянская девушка в 18 лет сделала для себя "великое открытие", что крепостное право-"страшное зло и возненавидела его всем своим естеством"⁴. Незримый дух революционных преобразований и освободительных идеи сделал свое дело.