Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…»

Мы приехали, а она говорит: «Хорошо, я поеду, но если Бабек будет со мной». А Володя: «Да это очень хорошая сцена! Это недолго будет — пару минут — и все готово…» Мы приехали. Конечно, эту пару минут они снимали до шести утра. Я даже задремал где-то в кресле. А Володя все время тянул меня в зал: «Давай, мы тебя тоже снимем!»[690]

Впрочем, участие в фильме славы Наталье не принесло и денег не добавило. И то, и другое она обрела позже.

После смерти Бабека жизнь ее резко переменилась. Наталия унаследовала приличное состояние и мужнину деловую хватку. Молодая вдова выбрала бизнес, связанный с красотой, что было естественно. В 1992 году, когда еще никто в Москве ничего не слышал о частных косметических салонах, открыла «Бьюти Студио». Затем она «прорубила окно» в Париж, получив эксклюзивное право на создание студий красоты от известной французской фирмы «Герлен». Эти заведения в отелях «Националь» и «Аврора» очень скоро стали одними из самых модных и престижных в российской столице. Западные коллеги удостоили ее титула Principessa.

Художник Людмила Кухарчук говорит, что с Высоцким они с мужем «познакомились по печальному поводу: Володе стало плохо на концерте в воинской части, и мой муж допоздна отхаживал его… Мы стали дружить домами, а когда Володя, увидев, что я у него дома рассматриваю альбом Шемякина, воскликнул: «Так тебе он нравится? Все, я тебя обожаю!» — мы стали близкими друзьями. «Вот тебе ключи от моего дома, — сказал он, — приходи в любое время, читай, работай». Ключами я, естественно, не воспользовалась, отдала его тезке — Владимиру Семеновичу, помогавшему ему в ведении дома, но виделись мы часто. Самое страшное, что все знали: он умрет. Мне об этом сказал Леня, мой муж. Да и сам Володя знал это. Бывали такие-моменты: сидим за столом, разговариваем, и вдруг Высоцкий тревожно спрашивает: «Ребята, вы слышите меня?! Слышите?! А я вас — нет…» У него наступала какая-то отключка от действительности, он глох на какие-то мгновения… У него было белокровие. Ему перелили всю кровь. И он как-то, шутя, сказал: «Может, кто-то другой сидит во мне, а я и не знаю, кто». Помню, как мой Леня говорил ему: «Если можешь — не пей». Но, судя по всему, не мог… А Леню он называл своим «вторым отцом», потому что муж вылечил ему еще незаживающую рану на ноге… Володя долго хромал и ходил с палочкой — никто не мог помочь…»[691]

Еще она рассказывала, что идея написать портрет Высоцкого возникла у него самого. «Нарисуй меня», — говорил он часто Людмиле, Она пробовала, У нее не получалось. Сделала сто эскизов. Научилась рисовать профиль его стихами. Высоцкий теребил: «Когда покажешь?» А она требовала, чтобы был его почерк. Он писал ей строки стихов. Она их изучала. Сделала эскиз. И опоздала. 15 июля позвонила, сказала: «На днях приеду, покажу…» Портрет получился посмертным. Она плакала, говоря мужу, что накликала Высоцкому смерть.

Очень часто организаторами выступлений Владимира Семеновича и его самыми заботливыми опекунами во время иногородних концертов были именно женщины. Среди них известны Виктория Гора, работавшая во ВНИИЧерМет, ее приятельница Нина Патэ, Наталия Смирнова (бывший председатель совета ленинградского клуба «Восток», имевшая звание «постоянного адъютанта Высоцкого в Ленинграде»), Лариса Николаевна Айгинина (организатор выступлений в Макеевке в 1970 году), Вера Серафимович и Надежда Зайцева (в Минске), Жанна Булега (председатель Дубненского общества книголюбов).

Последняя рассказывала: «Не скажу, что это было легким делом — пришлось и поволноваться, и пережить неприятные моменты… Высоцкий был очень сдержан и серьезен, к выступлениям готовился очень ответственно. К слушателям относился с большим уважением, без капли пренебрежения или снисхождения, концерт отрабатывал с полной выкладкой — в перерыве менял мокрую рубашку. Я очень волновалась… стояла за сценой, буквально вцепившись в кулису. Он спрашивает, докуривая сигарету перед выходом: «Ты почему так переживаешь? Не волнуйся, все будет в порядке!..»

Даже в Германии, в Кёльне, организатором трех его домашних концертов стала его давняя московская знакомая Нэлли Белаковски.