Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…»

Женщины шалели, стоило им только услышать его голос. Режиссер и актер Василий Ливанов рассказывал, как однажды они с Высоцким вместе ехали из Питера, «курили в тамбуре и очень бурно дискутировали по поводу детской литературы. Володя задумал детскую книгу в стихах, а у меня уже был «сказочный» писательский опыт плюс работа в мультипликации… Вдруг блондиночка-проводница высунулась. Володя раздраженно: «Ну чего тебе?» А она и говорит: «В жизни двух таких голосов не слыхала!..»[703]

Глупо думать, что он со всеми дамами он был неизменно нежен и галантен. Все зависело от обстоятельств. Белорусская журналистка Вера Савина с недоумением вспоминает, что как-то Высоцкий на банкете по случаю премьеры спектакля «Перекресток» по Василю Быкову не узнал ее. Но: «Он увидел эту мою реакцию и уже мягким голосом: «Господи, да вы напомните мне». Я было уже начала лепетать, что, помните, два-три года назад с Максимом Ле Форестье… Он сразу: «Спокойно, Веронька! Больше мне ничего не надо. Просто ты изменила прическу…»[704]

Характерны воспоминания о забавном происшествии 30-летней давности запорожанки Ларисы Ц. В свое время она работала буфетчицей на теплоходе «Феликс Дзержинский». Она рассказывала, что весной 1971 года (наверное, это было все-таки конец июня, Лариса. — Ю.С.) их судно находилось во владивостокском порту в ожидании рейса на Курилы. Поздно вечером Ларису вызвал к себе капитан. «Я поднялась к нему, мельком увидела, что он в каюте не один, но гостя разглядеть не успела — капитан суетился возле холодильника, выгружая мне его содержимое: колбасу, красную рыбу, ветчину, сыр, — из представительских запасов. Тут же стоял коньяк, лежали американские сигареты… Возвратившись снова с приготовленным ужином (украсив блюдо, как и просил капитан, «зеленью», — листьями с цветка, т. к. ничего другого под рукой не оказалось), увидела наконец и гостя.

— Здравствуйте! — каким-то знакомым-знакомым голосом приветствовал он меня.

Батюшки! Так это ж Высоцкий! Живой — как будто бы только что с экрана. В черных брюках, в черной «водолазке». И гитара рядом с ним…

Я смутилась, а он, чтобы подбодрить меня, произносит: «У вас такие красивые волосы…» И что-то еще очень доброе добавляет. Ну сразу к себе человек расположил.

Вернулась в свою каюту — снова звонок вскорости. Поднимаюсь к капитану, а он протягивает пустое блюдо — одни листочки на нем: повторить, мол, надо. А сами, вижу, уже слегка выпившие. Приношу им добавку, а Высоцкий… рассказывает об инциденте у трапа:

— Ну у вас и служба рьяная! (Вахтенные не пропускали его на судно. — Ю.С.)

И смеется. А потом берет гитару и приглашает меня: присаживайся. А капитан магнитофон настраивает. Пока он с ним копался, Высоцкий опять ко мне обращается:

— Откуда ты?

— С Украины, — говорю, — из Запорожья.

Перебросились еще несколькими фразами с ним…

— А выпить, — перебиваю я рассказ Ларисы, — предлагали?

— Боже упаси! Наш капитан (Н. Свитенко. — Ю.С.) никогда в жизни с подчиненными не выпивал. А Высоцкий, — продолжает она, — тем временем запел. Пел самые известные свои песни. И поразило меня — как он пел. Как будто бы не перед двумя слушателями, а перед переполненным залом. На сто процентов выкладывался! Концерт его, знаю, продолжался всю ночь, а меня капитан больше не тревожил — всего хватило, значит…»[705]

Во время гастрольных выступлений в обязанности администраторов входили и своего рода охранные функции. В первую очередь, следовало уберечь певца-кормильца от поклонниц. А уж, во-вторую, от слишком решительных поклонников, норовивших соваться с предложениями о застолье. Но порой Владимир Семенович и сам проявлял инициативу.

О криворожских совместных выступлениях, которые были в 1978 году, вспоминал бывший запорожец (ныне гражданин Израиля) Александр Гончаров. Тогда он конферировал выступления ансамбля «Музыки» от ужгородской филармонии на сборных концертах. Первое отделение — «на разогреве» — обычно отрабатывали «Музыки», «Здравствуй, песня!» или «Лейся, песня!», а во втором появлялся тот, кого все ждали.

«Постояннная жизнь на колесах настолько засасывала, — рассказывал Шурик, — что уже через два-три дня по возвращении домой я впадал в ипохондрию и тоску. Тянуло в очередную поездку. Кроме способа зарабатывания неплохих денег, это было и образом жизни. Пусть с не всегда устроенным бытом, но непременно с новыми, мимолетными знакомствами, встречами и пр. Мне повезло работать в одних концертах с Владимиром Семеновичем. Мы выступали в первом отделении, а он, как всегда, во втором. Какую-то симпатию к себе с его стороны я ощутил… Ну после выступлений обычно бывал «расслабон», иначе было просто не выдержать тех нагрузок. Разбредались по номерам: выпивка, девочки, ходили в гости один к другому, песенки, шуточки и так далее…