Женщины Вены в европейской культуре

«…Она не позволяла себе от чего-либо ускользать и прятаться, ничего не избегала… и это она намеренно и почти планомерно внедряла в свое сознание, будучи бесконечно далекой от обывательской погони за ощущениями. И какие бы неожиданные и небезобидные вещи она ни вытворяла, срывала ли чей-либо план или затевала скандал — в ответ на это приходилось лишь с улыбкой пожимать плечами и с почтительной покорностью признавать, что к этой женщине не приложимы обычные мерки и сердиться на нее не имеет смысла. Уже при жизни она уподобилась охраняемому памятнику и умело пользовалась этим. Она была классической иллюстрацией принципа, который в Америке выражается словами take it or leave it — „бери или не трогай, но уж если берешь, то держись“.

Разумеется, недюжинное это было дело — принять таким образом Альму Малер-Верфель. Но тот, кто все же решался на это, неизбежно признавал ее власть в той или иной области (а иногда и в нескольких одновременно), приобщался к богатству внутреннего мира ни на кого не похожей личности, женщины мощного художественного мышления и художественного инстинкта, с необыкновенным чутьем на истинно ценное и сильное и неколебимой верой в правоту своего чувства. Эта вера — пожалуй, единственное, что она принимала всерьез (ее католицизм имел скорее демонстративную функцию, по сути своей она была язычницей, о чем и сама говорила). Если она убеждалась в одаренности человека, то не оставляла ему иного пути (часто с устрашающей энергией), кроме возможности реализовать свой талант. Этот человек как бы принимал обязательство перед собой, перед ней и перед всем светом, и личным оскорблением становилось для нее общее непризнание открытого и поощряемого ею дарования. Впрочем, такое случалось с немногими, да и этим она оставалась трогательно верна.

Успех ослеплял ее, но зато неудачи не сбивали с толку. Ее азарт, одержимость, ее готовность к жертвам не знали границ и потому обладали покоряющей побудительной силой: ведь она умела относиться к себе критически, и проницательность ее суждений ничем не замутнялась. Этим, вероятно, и объясняются тяготение и привязанность к ней многих творческих личностей. В этом же раскрывалось и совершало свою работу ее собственное творческое начало…» [63]

Доктор Евгения Шварцвальд (1872–1940)

Евгения Шварцвальд.