Женская война

— Ах, барон, — вскричала виконтесса, увидав его, — входите скорее, потому что я жду вас с особенным нетерпением.

— Ваши слова превратили бы меня в самого счастливого человека, если бы ваша бледность и смущение не говорили мне, что вы ждете меня… не для меня.

— Да, барон, вы правы, — продолжала Клара с прелестною улыбкою, — я хочу еще раз быть у вас в долгу.

— Что такое?

— Избавьте меня от опасности, которой я еще сама не знаю.

— От опасности?

— Да. Погодите.

Клара подошла к двери и задвинула задвижку.

— Меня узнали, — сказала она.

— Кто?

— Какой-то человек. Я не знаю его имени, но лицо и голос его мне знакомы. Мне кажется, я слышала его голос в тот самый вечер, как вы получили в этой комнате приказание ехать в Мант. Мне кажется, что я узнала его лицо в Шантильи в тот день, как я заменила принцессу Конде.

— Так кто же он?

— Должно быть, агент герцога д'Эпернона и потому, верно, наш враг.

— Досадно! — сказал Каноль. — И вы говорите, что он узнал вас?..

— Я в этом уверена: он называл меня по имени, уверяя притом, что я мужчина. Здесь везде офицеры королевской партии, все знают, что я придерживаюсь партии принцев, и, может быть, хотели беспокоить меня. Но вы приехали, и я ничего не боюсь. Вы сами офицер, принадлежите тоже к королевской партии, стало быть, будете щитом моим.

— Увы, — сказал Каноль, — я боюсь, что мне придется вместо защиты и покровительства предложить к услугам вашим шпагу мою.

— Что это значит?

— С этой минуты я уже не служу королю.

— Правда ли это? — вскричала Клара в восторге.

— Я дал себе слово послать просьбу об отставке с того места, где встречу вас. Я встретил вас здесь, и просьба моя полетит из Жоне.

— Вы свободны! Свободны! Вы можете пристать к партии честной, благородной, вы можете служить делу принцев!.. О, я знала, что такой достойный дворянин, как вы, непременно вернется на прямую дорогу.

Клара подала Канолю руку, он поцеловал ее с восторгом.

— Как же все это случилось? — спросила виконтесса. — Расскажите мне все подробно.

— И все это очень коротко. Я написал из Шантильи к Мазарини о бегстве принцессы. Когда я приехал в Мант, то получил приказание явиться к нему. Он назвал меня слабым умом, я отвечал ему тем же. Он засмеялся, я рассердился. Он возвысил голос, я выбранил его. Я воротился домой, ждал, не пошлет ли он меня в Бастилию, но он хотел, чтобы я одумался и выехал из Манта. Действительно, через двадцать четыре часа я одумался. И этим я обязан вам: я вспомнил ваше обещание и побоялся, что вам придется ждать меня. Тут, получив свободу, сбросив с себя ответственность, обязанности, оторвавшись от партии, я помнил только одно: любовь мою к вам и возможность говорить вам о ней громко и смело.

— Так вы лишились чина для меня! Так вы впали в немилость для меня! Разорились для меня! Ах, барон! Чем заплачу я вам за все эти пожертвования? Как докажу вам мою благодарность?

В глазах виконтессы заблистали слезы, на устах ее заиграла улыбка.

Слезы и улыбка вознаградили Каноля за все, он в восторге упал на колени.

— Ах, виконтесса… Напротив того, с этой минуты я богат и счастлив, потому что я поеду за вами, никогда с вами не расстанусь… Буду счастлив, потому что буду вас видеть, буду богат вашею любовью.

— Так вас ничто не удерживает?

— Ничто.

— Так вы принадлежите мне? Оставляя себе ваше сердце, я могу предложить принцессе вашу шпагу?

— Можете.

— Так вы уже послали просьбу об отставке?

— Нет еще. Прежде я хотел повидаться с вами, но теперь, переговорив с вами, сейчас пойду и напишу… Мне хотелось иметь счастие исполнить вашу волю.

— Так пишите! Пишите поскорее! Если вы не пошлете просьбы, то вас сочтут за беглеца, надобно даже подождать ответа и потом уже принимать решительные меры.

— Милый дипломат, не бойтесь! — отвечал Каноль. — Они дадут мне отставку, и притом с большою радостью, ведь они помнят мою неудачу в Шантильи. Не они ли сказали, — прибавил Каноль с улыбкою, — что я — слабый ум.

— Да, но мы заставим их переменить мнение о вас, будьте спокойны. Ваша неудача будет иметь более успеха в Бордо, чем в Париже, верьте мне. Но пишите просьбу, барон, пишите скорее, чтобы мы могли поскорее уехать. Признаюсь вам, я не совсем спокойна в этой гостинице.

— О чем вы говорите? О прошедшем? Неужели воспоминания пугают вас так сильно? — спросил Каноль.

— Нет, я говорю о настоящем и боюсь совсем не вас. Теперь уж вы не испугаете меня.

— Так кого же вы боитесь? Кто пугает вас?

— Ах, я и сама не знаю.

В эту минуту, как бы в оправдание страха виконтессы, раздались три торжественных удара в дверь.

Каноль и виконтесса замолчали, посмотрели друг на друга с беспокойством.

— Именем короля, отворите!

И тотчас тоненькая дверь вылетела. Каноль хотел броситься к своей шпаге, но ее взял уже незнакомец, вошедший в комнату.

— Что это значит? — спросил барон.

— Вы барон Каноль?

— Разумеется.

— Капитан Навайльского полка?

— Да.

— Посланный по поручению герцога д'Эпернона?

Каноль кивнул головою.

— Так именем короля и ее величества королевы-правительницы я арестую вас.

— Где приказ?

— Бот он.

Каноль взглянул на бумагу и, отдавая ее, сказал: