Женская война

— Разумеется, ее высочество позволит вам, — сказал Лене, значительно взглянув на принцессу, — я даже уверен, что никто, кроме вас, не может иметь успеха в таких переговорах.

— Что же может сделать виконтесса особенного, чего не сделали бы другие?

— Она просто станет торговаться с бароном Канолем, чего не может сделать мужчина, потому что его выбросят за это в окно.

— Да, мужчина не может, но всякая женщина…

— Если уж надобно посылать в Сен-Жорж даму, так лучше всего поручить это дело виконтессе, потому что она первая в это окно…

В эту минуту курьер явился к принцессе. Он привез письмо от Бордосского парламента.

— Ах, — воскликнула принцесса, — вот, верно, ответ вам!

Обе дамы приблизились, по чувству участия и по любопытству. Лене спокойно стоял на прежнем месте, зная наперед содержание депеши.

Принцесса жадно прочла ее.

— Они просят меня… Зовут… Ждут! — воскликнула она.

— Ага, — пробормотала маркиза де Турвиль с торжествующим видом.

— Но что про герцогов? — спросил Лене. — Что про армию?

— Ни слова.

— Так мы без защиты, — сказала маркиза.

— Нет, — возразила принцесса, — нет, с помощью бланка герцога д'Эпернона я возьму себе крепость Вер, которая доставит мне Дордонь.

— А я, — сказала Клара, — я возьму Сен-Жорж, ключ ко всей Гаронне.

— А я, — прибавил Лене, — доставлю вам герцогов и армию, если только вы дадите мне время действовать.

Часть третья. Виконтесса де Канб

I

На другой день приехали в Бордо. Следовало, наконец, решить, каким образом въедут в город. Герцоги с армией находились милях в десяти, стало быть, можно было попробовать въехать мирно или с войском. Всего важнее было знать, что лучше: повелевать в Бордо или повиноваться парламенту. Принцесса Конде собрала свой совет, состоявший из маркизы де Турвиль, Клары, придворных дам и Лене. Маркиза де Турвиль, знавшая своего противника, очень настаивала, чтобы его не допускать в совет, она основывалась на том, что это война женщин, в которой мужчины должны действовать только на полях битвы. Но принцесса объявила, что Лене представлен ей принцем, ее супругом, и потому она не может не призвать его в комнату совещаний, где, впрочем, присутствие его не может иметь важности, потому что решено, что он может говорить, сколько ему угодно, но его не станут слушать.

Осторожность маркизы де Турвиль не была вовсе бесполезна; в два дня, употребленные на переезд, она успела настроить ум принцессы на воинственный лад, к которому она и без того уже склонилась. Маркиза боялась, чтобы Лене не разрушил всего ее труда, совершенного с такими усилиями.

Когда совет собрался, маркиза изложила свой план. Он состоял в том, чтобы тайно призвать герцогов и армию, добыть просьбою или силою известное число лодок и въехать в Бордо по реке при криках: «К нам, жители Бордо! Да здравствует Конде! Долой Мазарини!» Таким образом, въезд принцессы становился настоящим торжественным шествием, и маркиза де Турвиль непрямым путем возвращалась к любимой своей мечте: взять Бордо силою и напугать королеву армией, которая начинает тем, что берет города.

Лене во все это время кивал головою в знак одобрения и прерывал слова маркизы только похвальными восклицаниями. Потом, когда она окончила изложение плана, он сказал:

— Бесподобно, маркиза! Извольте сказать заключение.

— Оно очень легко и состоит из двух слов, — продолжала торжествующая старушка, воодушевляясь собственным своим рассказом, — среди дождя пуль, при звуке колоколов, при криках негодования или любви народа слабые женщины мужественно пойдут к великому своему назначению. Малютка на руках матери станет просить защиты у парламента. Это умилительное зрелище непременно тронет самые жестокие души. Таким образом, мы одержим победу наполовину силою, наполовину справедливостью нашего дела, а в этом состоит вся цель ее высочества.

Заключение произвело еще более впечатления, чем самое изложение плана маркизы. Все были в восторге, более всех принцесса. Клара соглашалась с нею, потому что ей очень хотелось ехать на остров Сен-Жорж для переговоров. Начальник телохранителей тоже поддакивал, потому что он по званию своему должен был искать случая показать храбрость. Лене более нежели хвалил, он встал, взял руку маркизы и почтительно и нежно сжал ее.

— Маркиза, — сказал он, — если бы я не знал всего вашего ума, если бы не знал, как вам известен, по инстинкту или по изучению, важный политический и военный вопрос, который теперь нас занимает, то теперь убедился бы в ваших достоинствах и поклонился бы самой полезной советнице ее высочества.

— Не правда ли, Лене, — сказала принцесса, — план превосходен? И я тоже думала. Виалас, надеть на герцога Энгиенского шпагу, которую я приказала приготовить для него, шлем и его оружие.

— Да, скорее, Виалас, но прежде позвольте мне сказать только одно слово, — начал Лене.

Маркиза Турвиль, начинающая уже гордиться, вдруг опечалилась, потому что знала, как обыкновенно Лене восстает на нее.

— Извольте, говорите! — сказала принцесса. — Что еще?