Женские игры в Париже

- А вот сейчас случилась ещё одна неожиданность: ко мне пришла мадам Гароди, - рассказывал далее Моншан, - как-то разыскавшая меня в Марселе, и тоже предложившая деньги!

- И вот теперь в свою очередь заявился я, - вставил реплику Артур.

- Еще с деньгами!.. Это меня приятнейшим образом радует, но и начинает несколько пугать: не попал ли я в какую-нибудь передрягу?

В ответ Артур дал понять парикмахеру, что тот будет в полном выигрыше, то есть сохранит все приобретенное, если сумеет держать свой язычок на привязи вплоть до того момента, когда полиция разрешит ему говорить во всеуслышание, что он знает в связи со злодеянием в Пасси. Его тогда попросят повторить на судебном процессе присяжным и главному судье в тех же самых выражениях, которые он только что употребил, что он не видел Теодору Фарнезе, входящей или выходящей в день трагедии с виллы, ибо он, Моншан, спал, когда Теодора Фарнезе внезапно ворвалась в полшестого в его заведение в Пасси, разбудив его и умолив ничего не рассказывать никому и никогда, что она здесь побывала и за умалчивание о её пребывании в парикмахерской обещала щедро вознаградить. Такое вознаграждение он получил через посредство какого-то незнакомца, и решил продать свою парикмахерскую и перебраться в Марсель.

НОЧЬ В ПОЕЗДЕ

Рассказывает Артур

Выйдя с Терезой от Моншана, я предложил ей вернуться в Париж вместе полуночным экспрессом.

Она сразу же согласилась, молча кивнув своей золотистой головкой - без всякого замешательства, только мило покраснев. Я специально пригласил Терезу ехать вместе, потому что знал: один горячий мужчина всегда может заменить другого. Когда женщина согласна. А Тереза была согласна, ей нужен был "утешитель", ибо Серж был далеко.

Около половины двенадцатого ночи мы встретились с Терезой на вокзале. Она была элегантна, при том одета во все черное, как знак траура. Под плащом на мне был коричневый костюм с красным шелковым галстуком, на котором зеленело изображение ящерицы с высунутым язычком - символ счастья и удачи.

Войдя в двухместное купе с узкими белоснежными постелями, расположенными друг против друга, и заперев за собою дверь, мы постояли немного друг против друга молча, потом Тереза сказала:

- Не будем говорить ничего!

Я кивнул и начал её целовать и ласкать тело. У Терезы задрожала её высокая полная грудь. Но мы оба, как говорится, "взяли себя в руки", и, сняв верхнюю одежду, отправились на поздний ужин в соседний вагон-ресторан, открытый, по словам проводника, до часу ночи.

В вагоне-ресторане почти не было клиентов. Мы же с Терезой, слегка и быстро перекусив и выпив, чтоб немного взбодриться, по чашечке крепкого черного кофе и по паре рюмочек приятного, жгущего рот и горло забористого коньячка, вернулись в свое купе.

Когда его дверь за нами закрылась, мило покрасневшая Тереза сказала мне тихо:

- Милый мой! Выйди пока в коридор, чтоб я могла привести себя в должный вид со всей своей косметикой.

Действительно, через пять-семь минут она трижды слегка постучала в дверь из купе.

Ночной экспресс мчался, в Париж почти без промежуточных остановок. Вернувшись в наше купе, я увидел Терезу, стоящую лицом к двери, в полупрозрачной ночной сорочке длиной до пят (тоже черного цвета). Своими небесно-васильковыми очами она глядела мне прямо в глаза. Легкие темные круги у её глаз теперь исчезли. В купе ещё горел верхний свет; к нему же Тереза зажгла ночничок у постели слева. Обернувшись к двери купе, я запер её двойным поворотом ключа. Тут же сбросил с себя всю одежду на постель справа с не зажженным ночничком.

Прильнув ко мне всем своим телом, она прошептала: "Делай со мной, что хочешь, но не грубо!" И, словно кусаясь, впилась в мои губы пылким поцелуем. И в каком-то исступлении прижала меня к своей груди. От желания я задыхался. Ласково обнимая и расцеловывая её трепещущее от желания тело, я поднял её на руки и нежно растянул на постели с горящим ночничком.

Ничто не могло бы сравниться с белизной и пышностью её форм. От её пылающего лица, от рассыпавшихся золотистых волос, от округлостей её грудей, от бедер и колен, розовевших сквозь сорочку, веяло величием нагой женщины (сорочку она тут же сбросила). Поласкав, руками и губами её чувственное тело, я раздвинул её ножки.

Мы оба изнемогали от избытка блаженства, от которого, как от опьяняющего аромата цветов, сладостно кружилась голова...

...Ночь в купе дышала покоем, несмотря на стук вагона по рельсам. Я присел на постели, держа в объятиях Терезу. Мы что-то говорили, обменивались восклицаниями, шептались. Бессвязный, взволнованный диалог. Как описать тебя, о радость от такой женщины!

ПРЕДМЕТ, БЛЕСТЕВШИЙ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ

Рассказывает Тессон

Вернувшись из своей поездки в Марсель, Артур подробно рассказал обо всем Сержу. И тот решил его послать ещё раз, на пустовавшую виллу в Пасси... По его просьбе поехал туда опять и я, прихватив с собою своего старшего клерка, который мог бы, в случае необходимости, послужить нам дополнительным свидетелем. Со своей стороны, мадам Гароди привезла профессора Виару, одного из немногих друзей Ролана Гароди.