Женские истории пером павлина (сборник)

– Машенька, пойди на кухню! Приготовь чаю, – не снял дорожного костюма и уже чаю простит. Определенно из Франции муж мне привез сюрприз.

Маша, хмыкнув и буркнув под нос «секреты Полишинеля», вышла из спальни.

– Сядем, – Анатолий Иванович был сосредоточен и нарочито серьезен.

– Что, в ногах правды нет?

– Я вижу, – начал он менторским тоном, – ты здорова. Вполне. Я говорил с твоим лечащим врачом. Он подтверждает это, – я понимаю, это все присказка. Сказка впереди. Вошла Маша:

– Чай и кофе сюда подавать, господа заговорщики?

– Машуня, – мне хотелось как можно быстрее закончить разговор с мужем, – мы через минуту придем.

– Ты права, Тамара. Нечего тянуть. Я ухожу от тебя. Я полюбил другую женщину. – Хорошо еще, что не мужчину.

Вот и весь секрет. Не буду же в этот момент, видно, весьма волнительный для Анатолия Ивановича, говорить, что я это почувствовала в пансионате. Перед моим походом на берег Ильменя. Не буду же я в этот момент рассказывать, что было в тот субботний день там.

– Это так естественно, Анатолий. Мы прожили с тобой десять лет. Знаем же друг друга более. Чувства притупляются. Я даже рада, что тебе, человеку творческому, встретилась достойная твоим талантам женщина.

– Как всегда, ты ерничаешь.

– Ничуть, дорогой профессор. Ничуть. Пошли пить чай! Маша ждет.

– Как ты считаешь, ей надо сказать о нашем разрыве?

– О твоем уходе.

Чай был ароматен. Кофе крепок. Бутерброды свежи.

– Что же, родители мои дорогие, – с некоей веселостью приняла известие Маша. – Мишка вполне самостоятелен. – Я после Штатов на мир смотрю через призму практицизма и агностицизма. Так что не тратьте нервы и разводитесь скоро и спокойно. Так будет лучше для всех.

Высказалась и ушла.

Девочке семнадцать. Она впечатлительна. Но я была спокойна. Крепкое ядро сидит в ней. Моя кровь.

Миша, отслужив, решил поступать в Краснодарский военно-дорожный институт. Прислал телеграмму: «Буду тогда-то». И точка.

Через десять минут Анатолий Иванович ушел. Мы договорились, что все дела с разводом он возьмет на себя.

Отступление четвертое.

Нам понятно, отчего о разводе Тамара Вениаминовна не говорит. Скажем коротенько. Развели супругов быстро. Дети взрослые. Имущество не оспаривают. Чего же не развести?

Упомянем в этот раз об одном немаловажном обстоятельстве. У Михаила при медицинском осмотре был обнаружен поллиноз. В народе это заболевание называют сенной лихорадкой. О профессиональной военной службе речи быть не могло.

И еще. Споров об имуществе как таковых не было. Но Анатолий Иванович недвусмысленно намекнул на то, что квартиру придется менять.

* * *

Новый, 2000 год мы с Машей встречали… Да, дома, все еще в старой квартире, но с новым президентом.

Анатолий Иванович настоял – и он был в этом прав – на размене этой квартиры.

Хорошо по этому поводу выразилась Маша: «Мама, наш папа находится в репродуктивном возрасте. Так не будем же мы лишать его радости отцовства».

Нам с Машей новый президент понравился. Сухой, спортивный, остроумный. Я это поняла сразу. Это позже на весь мир прозвучит такое о террористах: «Мы их в сортире мочить будем».

Мы пили хорошее грузинское вино киндзмараулли, ели тарталетки с черной икрой, много шутили. Нам было весело. Но всякий раз, когда за окнами раздавались хлопки фейерверка, я вспоминала другой Новый год. И сердце мое сжималось. Нет Петра, подорвавшегося на французской мине в сухом и жарком Кандагаре. Нет Ванечки. Того в клочья разнесла мина немецкая. От меня ушел муж. Отец всех моих детей. Так было угодно року. Где-то наш Михаил. Как его комиссовали, так он и уехал куда-то на Ямал.

– Товарищи женщины, – бодро говорил он нам с Машей в сентябре, – будущее России, перефразируя Михайло Ломоносова, теперь лежит в газонефтенесущих пластах. Если коммунистам подставили ножку, то мы-то должны избежать этого.

– Мама, пойдем на улицу! Посмотрим салют.

– Я не пойду и тебе не советую. Нечего болтаться среди пьяных мужиков.

– Ты что же так и будешь держать меня у своей юбки?

– Маша, нет, конечно, ты девочка взрослая, но есть опыт старости, и есть бесшабашность юности.

– Это ты – старуха? Была кокеткой и осталась. Я что же, по-твоему, слепая? Как Порфирий Игнатьевич на тебя смотрел. Как смотрел! Прилюдно, можно сказать, изнасиловал. Виртуально.

– Трепло ты, Машка. Неси из холодильника мороженое. Охладись.

Маша вышла. Порфирий Игнатьевич – это наш директор института. Ему за сорок. Он доктор наук. Год назад институт получил многомиллионный, в рублях, грант. Меня ему порекомендовал бывший муж. Должность старшего научного сотрудника с приличным окладом и свободным графиком работы. Чего еще желать.

Отступление пятое.

Тамара Вениаминовна, после того как прошла курс реабилитации в закрытом пансионате, обследовалась на компьютерном томографе, УЗИ. Результаты обследований были удовлетворительными. Она могла вернуться к работе.

Она сама, может быть, не скажет, мы скажем. Она освоила французский язык. Она стала сочинять верлибры. Некоторые на французском.