Женские лица русской разведки

Надо заметить, что первые размышления в революционной среде социал-демократов о провале в результате предательства или провокации против Петербургского комитета РСДРП и столичной военной организации возникли сразу же после массовых арестов среди депутатов II Думы от левых партий и всех лиц, причастных к делу о «солдатском наказе». Однако виновные в провале в те дни выявлены не были. Лишь в 1911 году в 4-м номере выходившей в Париже газеты В.Л. Бурцева «Будущее» было опубликовано письмо агента столичного охранного отделения Болеслава Бродского. В нём он рассказал о своей роли в проведении провокации против думской социал-демократической фракции и военной организации РСДРП. Признание агента охранки вызвало бурную реакцию в обществе и стало поводом для депутатского запроса социал-демократов и других фракций, обнародованного 15 ноября 1911 года в III Государственной думе. Столичная охранка признала существование своего агента Бродского в организации РСДРП, однако его ведущую роль в провокации не подтвердила. В ответ бывший секретный сотрудник обратился к министру юстиции с требованием проведения открытого судебного процесса над ним. Одновременно в ходе длительного разбирательства выяснились новые факты по разгону II Государственной думы. Неожиданно в 1913 году с практически аналогичными признаниями в провокации против депутатов от левых партий и Петербургской военной организации РСДРП выступила Е.Н. Шорникова-Юдкевич. С её слов получалось, что именно она — секретный сотрудник охранки «Казанская», бывшая секретарём военной организации РСДРП, отпечатала и передала своему куратору в охранном отделении подполковнику Еленскому копию текста «солдатского наказа», предназначенного для передачи депутатам Госдумы. В дальнейшем именно этот документ лёг в основу обвинений депутатов фракции левых партий и дал повод председателю Совета министров П.А. Столыпину для роспуска II Думы. Теперь же, спустя годы, Е.Н. Шорникова, находившаяся в розыске как член социал-демократической партии, тоже требовала суда над собой. Был срочно подготовлен очередной думский запрос, чтобы разобраться в столь запутанном деле. Скандал вышел за стены кабинетов Департамента полиции и стал рассматриваться в качестве опасной для власти внутриполитической ситуации. О масштабах возможной угрозы верховной власти и безопасности империи можно судить хотя бы по тому, что министры и другие высшие чины вынуждены были неоднократно докладывать о «деле Шорниковой» лично императору.

Просила о помощи тех, кто её предал

В течение нескольких лет, скрываясь одновременно от судебных властей империи и прежних соратников по социал-демократической партии, она рассчитывала на помощь и материальную поддержку Департамента полиции и Петербургского охранного отделения, в котором состояла секретным сотрудником. И первое время ей действительно помогали скрываться и даже разово выплачивали по её просьбам небольшие денежные пособия.

Однако шло время. Менялись начальники в охранке. Изменялась обстановка вокруг неё в местах проживания. А само пребывание на нелегальном положении, опасаясь каждую минуту ареста полицией или встречи с бывшими революционерами-однопартийцами, не позволяло начать новую жизнь и устроиться на хорошую работу. Все эти обстоятельства вынуждали агента «Казанскую» расширять круг своих контактов с жандармскими начальниками на местах в расчёте на помощь с их стороны. Как правило, начальники ГЖУ по месту её обращения сообщали о ней в Департамент полиции с целью проверки её личности и уточнения своих действий. Иногда даже помогали ей мелкими суммами денег, входя в бедственное положение бывшей секретной сотрудницы охранки. Как правило, она предлагала им свои услуги в качестве внутреннего агента, желая вернуться на прежнюю службу. Однако со временем визиты Шорниковой в качестве просительницы стали всё больше раздражать чиновников охранки в столице и в провинции.

Отношение к ней кардинально изменилось. Если в 1908 году в приёмной заведующего Особым отделом Департамента полиции в Петербурге её принимал надворный советник А.Т. Васильев, который, выслушав её просьбу о возвращении на охранную службу, отправил запрос только что назначенному в феврале 1908 года начальнику охранного отделения Владивостока ротмистру И.Е. Хуциеву и получил его согласие на приём «Казанской» в качестве агента. Правда, во Владивосток Шорникова не поехала, но возможность возвращения на службу в охранное отделение ей была предоставлена.