Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг.

Вскоре выяснилось, что примерно в это же время при схожих обстоятельствах под Будапештом в машине «эмка» в автокатастрофе погиб капитан Суриков вместе с водителем. При этом капитан был в шинели и папахе полковника Рыбкина и с его удостоверением личности. Все эти вещи и удостоверение разведчик Рыбкин оставил в Бадене перед отъездом в Прагу, поскольку, как уже нами отмечалось, он имел другое удостоверение на имя Тихомирова Александра Николаевича. Маскарад капитана Сурикова с переодеванием в форму полковника Рыбкина, да ещё и подкреплённый его служебным удостоверением, объясняли как-то несерьёзно. Дескать, погода 28 ноября 1947 года была холодная, а свою шинель, отправляясь в Баден в командировку, капитан не захватил. И когда его вызвали в Будапешт, он решил воспользоваться шинелью, папахой и удостоверением личности полковника Рыбкина. Подобное объяснение, на взгляд любого военного, звучит не только не убедительно, но и как-то даже несерьёзно. А правду узнать было уже не у кого: и капитан, и солдат-водитель погибли при невыясненных обстоятельствах. Как позже вспоминала, со слов историка спецслужб Шарапова, разведчица и сотрудница МГБ, являвшаяся дочерью от первого брака генерала В.М. Зарубина, она лично знала капитана Сурикова, служившего вместе с полковником Рыбкиным в 4‐м управлении под началом П.А. Судоплатова. Более того, Зое Васильевне Зарубиной было поручено курировать его семью на период командировки то ли в Будапешт, то ли в Прагу. Опять же получается, что не мог бы просто так, самовольно кадровый сотрудник госбезопасности облачиться в полковничью шинель, надеть папаху, да ещё и удостоверение личности чужое прихватить. Опять же создаётся впечатление того, что все эти смерти произошли в рамках какой-то масштабной спецоперации за пределами СССР.

Дальнейшие события также происходили под завесой тайны. Безутешной вдове сообщили, что тело погибшего полковника Рыбкина везут в Москву на грузовике. На самом деле уже 29 ноября оно было доставлено в столицу самолётом и помещено в институт имени Склифосовского. Там же выдали свидетельство о смерти Бориса Аркадьевича: дата смерти – 29 ноября 1947 года; причина смерти – перелом основания черепа; место смерти – Москва[305]. Вдова увидела ушедшего из жизни супруга лишь 2 декабря при прощании в клубе имени Дзержинского. «Лицо мужа не было повреждено, – вспоминала позже Зоя Ивановна, – высокий лысый лоб был чист. Я хотела поправить розу, надвинувшуюся на его щеку, сдвинула ее и за правым ухом увидела зияющую черную рану… Его сложенные на груди руки тоже были чисты, без ранений и царапин. А через несколько дней мне принесли его часы, которые я ему подарила и которые он всегда носил на левой руке. Ремешок и сами часы были сплошь покрыты запекшейся кровью»[306]. После кремации урну с прахом захоронили на Новодевичьем кладбище столицы.

Сослуживцы, чем могли, старались помочь Зое Ивановне. Она вспоминала: «После похорон мне стали приносить деньги: зарплату Рыбкина за несколько месяцев, пособие, его накопления в кассе взаимопомощи, услугами которой мы никогда не пользовались. На окнах лежали пачки денег, набралось что-то около 70 000 рублей. Через несколько дней была объявлена денежная реформа и 70 тысяч превратились в 7 тысяч. На эти и свои деньги я поставила Рыбкину Б.А. памятник»[307].

После похорон её по-прежнему мучили сомнения в том, что в деле о трагической гибели мужа много недосказанности, невыясненных обстоятельств и непроверенных фактов. Опытная разведчица и отличный аналитик была готова сама провести такое расследование, о чём она доложила своему руководству. Обращалась она с рапортом к министру МГБ СССР Абакумову и с другой просьбой – перевести её в 4‐е управление в отдел, где до гибели служил полковник Рыбкин, и передать ей все его прежние дела, которые он вёл в последнее время. И в том, и в другом случаях ей отказали.

Тогда она сама, осторожно, соблюдая все меры предосторожности, стала выяснять обстоятельства гибели Бориса Аркадьевича, более известного под псевдонимом «Кент». Много позже П.А. Судоплатов в приватном разговоре сказал Зое Ивановне, что тогда в Праге полковник Рыбкин занимался организацией связи с нелегальной резидентурой Николая Варсонофьевича Волкова в Турции. По нашему предположению, он вполне мог быть тем майором Волковым, который той трагической ночью был за рулём «шкоды», в которой разбился полковник Б.А. Рыбкин.

Попытки Зои Ивановны разобраться в непонятной ситуации с гибелью мужа по «горячим следам» результата не дали. Внешнюю разведку присоединили к военной разведке в структурах созданного Комитета информации. Шла масштабная реорганизация разведки. Одновременно это было удобное время для увольнения «неудобных» работников и массовой чистки кадров.

Разведчица на службе в Воркуталаге