Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг.

Все эти строки, казалось бы, в творческой переписке Горького с начинающим литератором выглядят несколько неуместно. Можно предположить, что эти размышления пролетарского мастера пера возникли после того, как он выяснил сведения о её прошлом, видимо, через своего сына Максима Пешкова, имевшего личные знакомства в ОГПУ. Более того, он предупредил своего хорошего знакомого по эмиграции писателя Владислава Ходасевича, чтобы тот был осторожнее в разговорах с молодой поэтессой Феррари. Вот как передал этот разговор известный белоэмигрант Н.Н. Чебышев в книге своих воспоминаний «Близкая даль». Приведём этот фрагмент полностью по тексту книги, впервые вышедшей в 1933 году в Париже.

«X[одасевич] в 1922 году жил в Берлине. В литературных кружках Берлина он встречался с дамой Еленой Феррари, 22–23 лет, поэтессой. Феррари еще носила фамилию Голубевой. Маленькая брюнетка, не то еврейского, не то итальянского типа, правильные черты лица, хорошенькая. Всегда одета была в черное.

Портрет этот подходил бы ко многим женщинам, хорошеньким брюнеткам. Но у Елены Феррари была одна характерная примета: у ней недоставало одного пальца. Все пальцы сверкали великолепным маникюром. Только их было – девять.

С ноября 1922 года X. жил в Саарове под Берлином. Там же в санатории отдыхал Максим Горький, находившийся в ту пору в полном отчуждении от большевиков.

Однажды Горький сказал X. про Елену Феррари.

– Вы с ней поосторожнее. Она на большевичков работает. Служила у них в контрразведке. Темная птица. Она в Константинополе протаранила белогвардейскую яхту.

X., стоявший тогда вдалеке от белых фронтов, ничего не знал и не слыхал про катастрофу «Лукулла». Только прочитав мой материал, он невольно и вполне естественно связал это происшествие с тем, что слышал в Саарове от Горького[360]. Слова Горького, как написал Чебышев в своей книге, «он счёл долгом закрепить здесь для истории…».

На пределе возможного

Работа в разведке предполагала не только двойную жизнь в условиях постоянной опасности разоблачения и ареста. Требовалось умение перевоплощения, артистизм в поведении и готовность к любым, самым неожиданным поворотам в своей тайной жизни. Всё это приводило к колоссальным психологическим, а порой и физическим нагрузкам. Руководители военной разведки, сами прошедшие через нелегальный период жизни, стремились устраивать для зарубежной агентуры периоды отдыха на родине. Так, в 1926 году на отдых и переподготовку в Москву возвратилась разведчица-нелегал Елена Константиновна Феррари. По заведённым в разведке правилам все вернувшиеся из-за рубежа сотрудники проходили медицинскую комиссию в поликлинике Разведупра.

После осмотра врач неожиданно предложил Елене Константиновне сменить профессию разведчицы на более спокойную работу, без высокого психологического напряжения. Да она и сама уже чувствовала усталость и задумывалась о том, что пора бы поменять тяжелую работу в разведке на литературную деятельность. Рекомендацию врача она приняла как жизненную неизбежность. Она сообщила об этом своему непосредственному начальнику, написала рапорт и сдала свой пропуск на объекты Разведывательного управления в Москве.

В поисках своего места на «гражданке»

В июле 1926 года Елена стала простой гражданкой советской державы. После увольнения из разведки ей был предоставлен длительный отпуск и путёвка в санаторий в Ялте. По пути в Крым она завернула в родной Екатеринослав, который 20 июля того же года был переименован в честь председателя Президиума ЦИК СССР от Украинской ССР Г.И. Петровского в Днепропетровск. И это была лишь первая новость на пути к родному дому, который она так и не нашла. Дело в том, что дом, где прошло её детство, был снесён, а на его месте появилась новая пятиэтажка. До неузнаваемости изменили и все прилегавшие к её дому улицы.

Она решила продолжить поиски отца, с которым рассталась в 1913 году. Она давно поняла всю правоту отцовских действий, когда он строго говорил о необходимости хорошо учиться в гимназии, постигать иностранные языки и обогащаться новыми знаниями, которые, со слов отца, являлись весьма ценным человеческим капиталом.

Литературных вершин достичь не довелось

Возвратившись после отдыха в Москву, она поступила на работу в Информационное бюро Главного концессионного комитета при СНК СССР, который располагался в столице. Кстати, с 1925 по 1927 год работой комитета руководил Л.Д. Троцкий. Это ей позже припомнят, хотя никакого умысла уже бывшей разведчицы в выборе этого места работы не было. Да и с троцкистами она никогда никаких дел не имела. Её больше интересовали литературные контакты с Горьким, которому она, как позже вспоминала, всё никак не могла отправить для ознакомления и рецензии свою книгу стихов на итальянском языке.