Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг.

Приняла она участие в судьбе борца с церковным расколом митрополита Михаила (в миру – Василия Ермакова). В мае 1921 года патриарх Тихон наделил его правами киевского митрополита и направил для служения на Украину. Однако укрепление православных устоев веры не входило в планы Советского государства. В январе 1923 года в ГПУ против митрополита Михаила было возбуждено уголовное дело и две недели спустя священнослужитель был арестован вместе с епископами Дмитрием (Вербицким) и Василием (Богдашевским). Среди выдвинутых против митрополита Михаила обвинений было и то, что он своими действиями препятствовал усилиям ГПУ по расколу духовенства Киевской губернии. Опасаясь роста недовольства верующих, арестанта отправили из Киева в Москву, где поместили в Бутырскую тюрьму. По результатам следствия в июле 1923 года комиссией НКВД по административным высылкам было принято решение о ссылке опального митрополита на 2 года в Туркестан. Поучаствовала в этом деле и руководящий работник ОГПУ А.А. Андреева. На обвинительном заключении по уголовному делу в отношении митрополита Михаила сохранилась её резолюция от 11 мая 1923 года с предложением: «60‐летнего в лагерь нельзя. Выслать в Нарымский край на 2 года». Вроде бы и посочувствовала, что нельзя пожилого священнослужителя отправлять в лагерь. И тут же предложила выслать его на 2 года в Нарымский край. Географически это была северная часть Томского уезда по берегам реки Оби, известная своими суровыми климатическими условиями. Так что ссылка в Туркестан выглядела более гуманным решением[230]. После отбытия наказания митрополит Михаил с апреля 1926 года проживал в Москве без права выезда. Спустя 3 месяца он снова оказался в камере внутренней тюрьмы ОГПУ и был вновь выслан из столицы, но теперь уже на Кавказ.

Гонения на церковь и репрессии в отношении священнослужителей в 1920‐е годы имели свое объяснение со стороны руководства органов государственной безопасности РСФСР, а позднее – СССР. Например, в конце января 1922 года по линии Секретно-оперативного управления ВЧК всем губчека и особым отделам было направлено циркулярное письмо с анализом решений прошедшего в Баварии съезда русского монархического движения за рубежом. Среди важных направлений работы по подготовке свержения советской власти указывалось на усиление работы среди церковно-приходских советов, а также активное привлечение на свою сторону церковных иерархов. В этой связи ВЧК ставила задачу по усилению осведомительной работы в кругах духовенства. Документ был подписан начальником Секретно-оперативного управления ВЧК Менжинским, начальником Секретного отдела ВЧК Андреевой и заместителем начальника Особого отдела ВЧК Артузовым[231].

Столь пристальное внимание к оперативному освещению обстановки внутри кругов духовенства отчасти объяснялось тем, что православная вера была фундаментом государственности в России. Поэтому ставилась задача, чтобы ЧК на местах должна быть осведомлена о всех внутренних сторонах церковной жизни, вплоть до каждого богослужения и содержания проповеди приходского священника.

Заметим, что в этом документе А.А. Андреева указана в качестве начальника Секретного отдела. Вполне возможно, это было сделано в отсутствие на службе начальника отдела Т.П. Самсонова. Известно, что примерно в этот период он обратился к руководству ВЧК с просьбой направить его на работу в гражданский сектор народного хозяйства. Дзержинский удовлетворил просьбу высокопоставленного чекиста и направил его на работу в Минск в качестве зампредправления Московско-Белорусской-Балтийской железной дорогой. Главный чекист страны в то время по совместительству являлся наркомом путей сообщения и нуждался в проверенных и надёжных руководящих кадрах на местах.

Конечно, подпись Андреевой с указанием столь высокой должности при оформлении этого важного руководящего документа могла появиться и по другим, нам неизвестным причинам.

За ней пришли морозной ночью

Бывшая чекистка была арестована своими прежними сослуживцами 5 декабря 1938 года. В соответствии с практикой тех лет аресты и обыски, как правило, проводились в ночное время. Судя по всему, Александра Азарьевна понимала, что обречена, и, возможно, ждала ареста. Она уже была уволена со службы и пребывала в новом для себя статусе инвалида 2‐й группы и пенсионера НКВД. Из её прежних начальников в системе органов госбезопасности к моменту её ареста в живых оставался лишь Т.П. Самсонов и то, скорее всего, потому что вовремя перешел в народное хозяйство. Т.Д. Дерибас, Я.С. Агранов, Г.А. Молчанов были расстреляны, а В.М. Курский, опасаясь ареста, застрелился. Ждать помощи или какой-либо поддержки от бывших сослуживцев было бессмысленно.