Отключился от мира. Слушаю Коэна.
Соскучился по себе.
И подпись: Именинник.
Это стало последней каплей. Вера выскочила на лестничную площадку и забарабанила в соседнюю дверь.
– Идиот! Псих! Дурочку из меня делаешь? Открой сейчас же! Я там как белка в колесе, гостей его развлекаю, а он… Открой, говорю! Скучает он, слыхали? Под музыку!
Гости подтягивались к месту вероятных военных действий. Повысовывались соседи. Боевая подруга начала было оттаскивать Веру, но потом из солидарности обрушилась на дверь с еще большей ненавистью.
– Тина! – отчаявшись, Вера позвала дочь на подмогу.
Из комнаты дочери грянул траурный марш Шопена в какой-то немыслимой джазовой обработке.
Огородников будто и не слышал криков жены.
Но медлил я, изнеженный, в объятьях,
я льнул, давно пресыщенный, к губам…
– Тина! – прорывалось издалека. – Если ты сию секунду… мерзавка!..
Так и не смог своих предупредить я, —