Женские слёзы: двести пятьдесят оттенков мокрого (сборник)

– И ничего! Просто выслушала и все!

– Но ведь не по-человечески все это!

– Согласна, но что я могу сделать?

– Вы можете позвонить им, попросить ее к телефону, а потом дать мне трубку. Уверяю Вас, я буду ее просить только о приезде к матери.

– А вы дадите мне честное слово, что не будет никаких вопросов о Вашем ребенке.

– Если Вы настаиваете, то обещаю!

– Настаиваю! Хорошо, сейчас попробуем.

Она взяла телефон, надела очки и стала набирать.

– Игорь, здравствуй, сынок! Как вы там?

«Ситуация осложнилась – муж дома», – подумал я.

– Поужинали уже? Ну, молодцы. Как погода? – продолжала «запудривать мозги» мать сыну. – Хорошо! А как Анечка? Дай ей трубку, хочу переговорить с ней.

Она моргнула мне обоими глазами и дала знак, чтобы я готовился к разговору.

– Анечка, здравствуй! У вас все нормально? Да, а вот у нас не совсем, – тут она резко передала мне трубку.

– Аня, привет, это Алексей. Только спокойно, хорошо? Я буду тебе говорить, а ты слушай и не подавай виду. Я только что от твоей мамы. Она в крайне тяжелом состоянии в больнице. Врачи говорят, что от двух дней до недели – больше не протянет. Надо, чтобы ты срочно прилетела. Не бери грех на душу – ты дочь, она любит тебя безумно, забудь все и прилетай. Я посторонний человек, но ей напоследок больше не с кем было поговорить, и она попросила меня прийти. Я не думаю, что кому-то на Земле хотелось бы так умирать. Не дай случиться непоправимому, когда за наши грехи будут отвечать наши дети. Прилетишь, обязательно свяжись со мной – у меня для тебя есть очень хорошая новость, я серьезно! Все, пока! – и я отдал трубку Татьяне Андреевне.

– Анечка, если хочешь, дай мне Игоря, и я все устрою и уговорю его. Не надо? Ну, как знаешь, до свидания!

Разговор был окончен. Мы сидели и смотрели друг на друга в недоумении.

– Да, – прервала молчание она, – вот ведь жизнь какая изменчивая. Я ведь Марию Степановну знаю давно, еще по институту, где мы работали с ее мужем. Какая эффектная женщина была! Всегда одета с шиком, драгоценности носила какие! А любили как они друг друга – мы все просто поражались, с какой нежностью они общались между собой. И вот тебе итог – муж умер, дочка плюнула на мать, а ей бедной и поговорить-то не с кем, не говоря о том, чтобы кто-то наведал и покормил, кошмар! Не дай Бог!

– До свидания, Татьяна Андреевна, – я направился к выходу, – Вы уж заходите к ней, да и я тоже постараюсь.

Домой добрался поздно. Жене обо всем не рассказал, объяснил, что просто человеку нужно было выговориться, вот я сидел и слушал, как просила. На следующий день, в обеденный перерыв смотался на рынок и купил фруктов. После работы занес Марии Степановне. Никогда я не видел ее такой счастливой. Долго не засиживался, хотя она ловила каждое мое слово и пристально смотрела мне в глаза, пытаясь в них что-то прочитать. Мне показалось, что ей это удалось. Она увидела в них для себя надежду. И с этой надеждой осталась лежать счастливая и умиротворенная.

Глава третья

На следующий день ее не стало. Мы с Татьяной Андреевной тут же организовали похороны, и все, что полагалось для этого. Хоронить решили на следующий день. Народу собралось совсем немного – десять человек. Гроб одиноко стоял возле подъезда. Даже поплакать по умершей было некому. Тело погрузили в катафалк, и мы поехали на кладбище. Возле могилки мы с Татьяной Андреевной сказали по нескольку фраз об умершей. Говорили для себя, так как больше никого не было – соседи и знакомые не захотели ехать на захоронение. Постояли немного, и я махнул рабочим, чтобы забивали крышку и опускали тело.

– Стойте! – раздался пронзительный крик сзади.

Мы обернулись. Это была она, Аня. Она подбежала и упала на колени, прямо на свежевырытую землю. Упав лицом на грудь матери, она рыдала так, что не могли сдержаться и мы. Я жестом попросил рабочих отойти и перекурить. Аня лежала, и тело ее содрогалось от рыданий. Как часто мы жалеем о чем-то, когда уже поздно, и ничего невозможно изменить. Все, что накопилось в ее избалованной душе, вырывалось наружу.

– Анечка, поднимайся, нужно предать тело земле, – Татьяна Андреевна начала поднимать ее и отряхивать.

Рабочие забили крышку и опустили гроб. Кинув по три горсти земли, мы молча наблюдали, как быстро его закапывали люди, для которых это была лишь только работа.

Затем подошли к машине и поехали все вместе по направлению к городу. Стеклянные глаза Ани не выражали ничего. Татьяна Андреевна тихо спросила:

– Леша, ты, наверно, сначала нас завези, а потом тебя завезут, хорошо?

– Татьяна Андреевна, Аня, я прошу вас меня послушать. Мария Степановна перед смертью открыла мне одну тайну, которую хотела рассказать тебе, Аня, но видно чувствовала, что может не дождаться. У нее не было выбора, и она открылась мне. Я хочу вам об этом рассказать.

Обе женщины насторожились.

– Это не займет много времени, нам нужно будет только подняться на второй этаж, и там вы все узнаете.

Я назвал водителю свой адрес, и через десять минут мы уже стояли перед дверью моей квартиры. Дверь открыла моя жена Света.