Женские слёзы: двести пятьдесят оттенков мокрого (сборник)

Сергей залетел через пятнадцать минут и кинулся на нее, как тигр на раненую лань. Она не сопротивлялась, нет. Она тоже решила получить удовольствие, понимая, что синица в руке всегда предпочтительнее журавля в небе. После, собираясь на работу, он взглядом ее спрашивал, как все будет дальше. Она поняла и ответила:

– Я, Сереженька, еще сама ничего не знаю, так что ты, пожалуйста, сделай так, чтобы твои ухаживания за этой девочкой продолжались, как ни в чем не бывало, а там решим. Не забудь, нам сегодня на званый ужин. Купи цветы невесте и ее маме. И вот, возьми, передай Стрелкову обед, а то, небось, сидит опять голодный.

Стрелков сидел и голодный, и злой.

– Как Лидия Васильевна? – с порога поинтересовался он у Сергея.

– Очень хорошо! – заулыбался он.

– То есть? – поднял глаза капитан.

– Лучше, – поправился он, – значительно лучше. Вот, передала вам обед.

– Хорошо, спасибо. Я буду кушать, а ты докладывай, только главное, – Стрелков принялся жадно кусать котлеты с бутербродом.

– Из того, что мне удалось установить, нас может заинтересовать только одна квартира, по улице Кирова. Там живет ветеран войны, Дмитрий Степанович Тушев. Переехал он туда недавно, около года назад, и уже тогда каждые выходные посещал знакомый нам адрес. Об этом мне рассказала его соседка, у которой на улице Щорса живет дочь, в доме шестнадцать. Так вот и она, и ее дочь частенько видели этого гражданина, заходящего в калитку дома тринадцать, где находятся, как мне сказала бабушка, какие-то баптисты. Однако, в последнее время вышеуказанный дедушка перестал посещать дом тринадцать по улице Щорса. После чего к нему зачастили какие-то люди. Разговоры у них происходили на повышенных тонах, из которых было понятно только одно: Дмитрий Степанович требовал от них вернуть ему его квартиру и деньги, которые он кому-то там отдал. Люди, навещавшие его, тоже не стеснялись в выражениях, которые можно, опять же, по словам старушки, описать одним выражением: «Хрен ты что получишь. Сиди и помалкивай!» Я предложил ему свою посильную помощь, однако дедушка об этом со мной разговаривать отказался, сказав мне, что ему теперь вряд ли кто поможет. Из всего вышесказанного можно сделать вывод…

– Ладно, я понял, выводы уж как-то я сам сделаю. Хорошо, Сергей, хорошо. Теперь иди и пиши рапорт, где опиши и остальные разговоры по другим адресам.

Когда Сергей ушел, он, доев третий бутерброд, заварил себе чай и сел рассматривать схемы, которые он нарисовал по поступившей от дамочек из соответствующих учреждений информации. Получалось интересное кино. Все тринадцать квартир были оформлены на трех человек: две – на сотрудника церкви, а шесть и пять, соответственно – на местного предпринимателя и его дочь. Причем все квартиры сдавались в наем прихожанам церкви, которые были сначала там прописаны, а затем, кроме тринадцатой квартиры, выписаны, в связи со смертью. После выписки убитых жильцов, естественно, никто не мог претендовать на жилье, о чем и говорила Лида. Спиричев! – опять крикнул Стрелков, но уже добрее, так как голод прошел.

– Да, товарищ капитан!

– Быстро, начальника налоговой ко мне! И кого-нибудь из отдела по борьбе с экономическими преступлениями.

Через десять минут Стрелков, объяснив пикантность ситуации, просил быстро подготовить полное досье на Григория и Екатерину Бакулиных.

– За какие такие «шиши», в течение полгода эта парочка приобрела одиннадцать квартир? У нас что, город стал перспективным, чтобы предприниматели стали вкладываться в жилье?

– Нет! – отвечали ему приглашенные сотрудники.

– Тогда в чем дело? До конца дня с полным досье ко мне.

– Не успеем, товарищ капитан, – робко возразил старший лейтенант.

– У меня рабочий день заканчивается в двадцать четыре часа. А следующий начинается в ноль часов. Исполнять! Я жду, – резко приказал Стрелков, прекрасно понимая, что превышает полномочия. – При неисполнении моего приказа в срок, я буду вынужден немедленно доложить генералу.

– Сергей! – крикнул Стрелков в открытую дверь, когда кабинет опустел.

– Вызывали, товарищ капитан?

– Садись! Скажи, а в разговоре с жильцами сегодня, или раньше, нигде не проскакивала у тебя фамилия Вакулина?

– Ну как это не проскакивала? Она каждый день у меня проскакивает, Игорь Витальевич!

Стрелков от неожиданности выронил ручку.

– Вакулина Катя – моя невеста, вы же знаете. А Григорий Андреевич – ее отец, – улыбка полная недоумения повисла на лице Фартовина.

– Та-ак! А ну-ка, орел, вспоминай, когда ты их в последний раз видел?

– Сегодня, три часа назад, у меня на квартире. Они приходили к нам с Лидой, ой, Лидией Васильевной мирить нас с Катей.

– Ну, и?

– Мы помирились, и сегодня они меня и мою тетю, тетю Лиду, пригласили на званый ужин в двадцать ноль-ноль. А что?

– А то, что тут к месту, куда вас пригласили. Вести себя исключительно вежливо, и не вздумай хоть… – он замер с открытым ртом, затем глянул на часы и скомандовал, – быстро домой, привести себя в порядок и прибыть с тетей… чем-то обидеть невесту и хозяев, понял?

– Да, понял, я, понял, только объясните мне, в чем дело?