Женские убеждения

– Как скажете, и все же это правда. Мне тогда уже совсем не понравилось, как они подошли к делу, но после ухода из «Шрейдер-капитал» я просто выкинула все из головы. А вчера посмотрела ваше выступление на видео. Они отправили говорить вас, Грир, да еще и вывели к публике эту девочку. Им было решительно наплевать на то, что все это ложь.

– Что именно ложь? – выдавила Грир. – Все от начала до конца?

– Девушек действительно спасли. Послали туда группу безопасности, их вызволили.

– Отлично. Уже легче.

– А вот программа наставничества так и не состоялась. Сплошная фикция.

– Да с какой радости?

– Их самих подставили, – пояснила Ким. – Их представитель в Эквадоре.

– Алехандра Соса.

– Нет, не она. Следующая. Я думала, вы в курсе.

– Следующая? Но мы только ее и нанимали. Фейт ее проверила. Очень тщательно.

Ким качнула головой.

– Она была отличной кандидатурой. Согласна – она бы обязательно справилась. Но потом кое-что подкорректировали. У жены управляющего директора была приятельница в тех краях, вот жена и предложила, чтобы конкретику поручили ей. Попросила об этом мужа, тот – Шрейдера, а Шрейдер, понятно, сказал: да делайте что хотите. В результате Алехандру Сосу, по сути, отстранили, а Фейт, как я теперь понимаю, никто об этом не сообщил. Как бы то ни было, эта новая никуда не годилась. Наставников так и не нашла. Здание, которое мы арендовали, до сих пор пустует. Там поселились какие-то сквоттеры. Жена управляющего страшно расстроилась, когда все это всплыло, а дальше всем хотелось одного – спустить скандал на тормозах, очень уж история мерзкая. Стремились к одному – все замалчивать.

– А можно подать на эту новую в суд?

– Уже поздно. Да и суть, на самом деле, не в этом. Вы, похоже, пока не поняли. Как вам известно, мы напечатали брошюры, чтобы собирать пожертвования на продолжение программы наставничества. Денег поступило изрядно – возможно, и сейчас поступают. Но когда в «Шрейдер-капитал» узнали правду, они не потрудились закрыть фонд, публично сказать правду и вернуть деньги. Решили, что это плохо скажется на их репутации. Сбор денег продолжается – что, как вы понимаете, совершенно противозаконно. Ну и, разумеется, в этих брошюрах на каждой странице упоминается «Локи».

Грир закрыла глаза – единственное, что она могла сейчас сделать. Подумала про Фейт, про Эммета, про банковский счет, на который приходят деньги, про скандал в прессе, про то, как их всех засудят за мошенничество. Мозгу немного надо, чтобы слететь с катушек. Грир почувствовала, как давит в груди, в голове всплыл медицинский термин: стенокардия. Мне всего двадцать шесть, подумала Грир, хотя сейчас ей казалось, что это не так уж мало.

– Я хочу спросить одну вещь, – наконец заговорила она. – Про Лупе Изурьета, которая прилетела со мной в Лос-Анджелес и тоже выступала. С ней-то как? Она согласилась прочитать по-испански рассказ о своей наставнице, которая научила ее всяким полезным вещам. Компьютерной грамоте. Вязанью.

– Да уж, согласилась, – поддакнула Ким. – Текст за нее написали.

– Это я его написала, – в ужасе произнесла Грир. – По просьбе Фейт.

Она вспомнила, какой запуганной выглядела Лупе – она-то думала, девушке просто боязно говорить на публике о своем тяжелом опыте. А на деле, видимо, смущение ее объяснялось тем, что Лупе, стоя на сцене, читала по бумажке лживые слова, которые ее заставили прочитать. Грир взглянула на Ким, ища на ее лице хоть какие-то признаки помешательства, намек на то, что перед ней – разобиженная бывшая сотрудница, которая решила наказать бывшего работодателя. Но Ким смотрела на нее, не отводя глаз, и ждала ответа, и тут Грир вспомнилась еще одна подробность. Лупе в самолете, облачко белой шерсти, спицы, торчащие из сумки – все это нетронутое. Тогда, в полете, Грир подумала: Лупе стоило бы вязать, будет не так страшно.

Похоже, Лупе не притронулась к спицам просто потому, что не умела вязать. И наставница ее не была рукодельницей, поскольку никакой наставницы не существовало вовсе.

Когда через полчаса Грир вошла в кабинет Фейт и без всякого выражения спросила, могут ли они поговорить с глазу на глаз, на лице у Фейт появилось особое выражение, которое Грир за эти годы видела уже не раз: внимание, сочувствие. Фейт сказала:

– Я как раз бегу к парикмахеру. Если хотите, встретимся там в двенадцать.

– Хорошо.

– Только другим не говорите. Если меня что и мучает – помимо того, что я оставляю там совершенно неприличные деньги – так это то, что трачу я еще и целую кучу времени. Если сложить все часы, которые я провела в таких заведениях, можно, наверное, совершить кругосветное путешествие. И уж точно употребить это время на что-то посущественнее, чем сидеть в кресле, бездельничая, с пластмассовым шлемом на голове – этакий супергерой, оставшийся без дела. Зато у нас будет время поговорить. После этого у меня запись сюжета для телевидения, нужно выглядеть прилично.