Женские убеждения

Он протянул руку, потеребил кончики ее волос, потер их между пальцами. Она уже выучила, что он так делает в те моменты, когда не знает, как ее утешить. Вспомнилось, как Даррен Тинзлер теребил воротник ее блузки, не чтобы утешить, а чтобы потешиться. Кори всегда нервничал, если видел ее расстроенной, она чувствовала: его так и подмывает вмешаться, сделать что-то. Ну и, разумеется, ему просто нравилось ее трогать. Она придвинулась еще ближе, Кори обхватил всю ее голову своей крупной ладонью. Дотрагивался до головы, до лица. Потом рука его скользнула на шею, он погладил пальцем ямочку над ключицами, поцеловал ее в скулу. Оба чувствовали себя слегка неопрятными, потому что утром приехали каждый из своего университета на автобусе и поезде. Ей хотелось бы лечь с ним в ванну – она вдруг поняла, что они ни разу не принимали ванну вместе. Обязательно наверстают, когда поселятся вдвоем, когда все эти проблемы будут решены и оставлены в прошлом. Она представила себе, как вода выплескивается из ванны, вытесненная его длинными ногами.

– Я сегодня поняла – вдруг это предстало с полной ясностью – что очень хочу узнать ее поближе, – сказала Грир. – И, наверное, мне хотелось, чтобы она узнала меня. Знаю, с моей стороны это наглость. Наш Малик очень любит это слово. – Она помолчала. – Я, наверное, напишу Фейт Фрэнк записку, выскажу свои соболезнования. Как считаешь, нормально?

– Считаю, что ты лучше знаешь, что нормально.

– Зи когда-то советовала мне вступить с Фейт Фрэнк в переписку, но об этом и думать-то смешно. А теперь мне, по крайней мере, есть ей что сказать.

Вечером Грир отправила Фейт электронное письмо:

Дорогая мисс Фрэнк,

я сегодня днем приезжала к вам на собеседование и слышала, как вы прощались с сотрудниками. Мне в тот момент показалось, что я очень хорошо вас знаю. Мне кажется, все чувствовали то же самое. Спасибо вам за все, что вы сделали для женщин за эти десятилетия. Как замечательно, что вы есть на свете.

С искренним уважением,

Грир Кадецки

Грир начала снова рассылать резюме. План их был таков: после получения дипломов – через пару недель – они оба поедут на месяц в Макопи и поживут каждый у себя дома, а потом переберутся в Нью-Йорк и попробуют найти жилье в Бруклине. Но Грир пока не предлагали никакой работы. Она тревожилась о своем будущем, неопределенность ее несколько пугала. А потом неприятные известия получил и Кори. «Армитейдж и Рист» изменили свое предложение – его направляли на работу в Манилу. Платить обещали даже больше, но новость его огорошила, он даже боялся сообщить ее Грир.

– Мы когда-нибудь будем вместе? – спросила она.

– Да.

– А если ты им скажешь, что отказываешься?

– Останусь без работы. Все места в консалтинге для молодых специалистов уже разобраны, а мне нужна большая зарплата. Мы так договорились с Лайонелом и Уиллом. Слушай, я правда страшно мерзко себя чувствую, – добавил он. – Мне очень хотелось, чтобы мы жили своим домом. Я уже все себе представил. На стенах всякая хрень в рамочках. На кухне большие ложки.

– Ложки? – удивилась она. – Мы про это ни разу не говорили. Ты представлял себе ложки?

– Да, – ответил он, немного смутившись.

Завершилась учеба бурно и сумбурно, как и началась. Грир и Зи собирали вещи в общаге – ближайшее будущее обеим казалось безрадостным. Зи возвращалась домой к родителям в Скарсдейл, собиралась пожить там, пока учится на помощника юриста: на этом настаивали ее мать и отец, «можно сказать, они меня вынудили», признавалась Зи – потому что ни других планов, ни других навыков у нее не было. Она хотела бы найти работу в какой-нибудь общественной организации, где платят, заикнулась она родителям, но они сразу отмели этот план. «К жизни нужно относиться серьезно и думать о будущем, – заявила ее мама. – Ни к чему тебе работа, на которой придется жить впроголодь».

В последний вечер все студенты старшего курса сели в автобусы и отправились на дикий пляжик в часе езды от кампуса: там развели костер, Кот привез свое укулеле, было пропето много грустных эмоциональных песен. Грир и ее немногочисленные друзья сидели рядом. Зи ходила по песку кругами, повторяя:

– Что, правда? Все кончилось? Вот грустно-то. Будто ты в хосписе и это твоя последняя экскурсия.

Грир вернулась в Макопи – решать, что делать дальше. Кори полетел бизнес-классом в Манилу: грелся под теплым пледом, выпил бокал «Макларен Вейл Шираз», когда приглушили свет. «Мне выдали пижаму на время полета, – прислал он ей эсэмэску после приземления. – Это все, что нужно знать о моей новой жизни».