Женский хор

Через несколько дней она назначила мне встречу в своем кабинете и представила меня своему начальнику, директору «WOPharma» в центрально-западном регионе. Начальник, высокий, сухопарый, лысый мужчина – его внешность напомнила мне русских киллеров в низкопробных шпионских боевиках, только этот говорил с сильным южным акцентом, – официально предложил мне поработать независимым экспертом и поручил проанализировать результаты исследования, которое только что завершилось. Он протянул мне договор, составленный по всем правилам, в котором содержались драконовское условие о неразглашении и чек на очень большую сумму.

– Это только первый платеж. Мадемуазель Матис передаст вам второй, на такую же сумму, когда вы представите нам ваши заключения, в феврале будущего года. Третий чек, равный общей сумме двух предыдущих, вам передадут при принятии заключения экспертизы, в июне.

Я никогда не видела – а тем более не получала – столько денег за один раз, но совершенно не знала, что с ними делать. Меня интересовал не чек. Меня интересовала возможность приобрести через несколько лет технику для проведения восстановительных операций, которая позволила бы мне заниматься своей профессией так, как я мечтала.

Подписывая договор, я подняла голову, как будто ища одобрения. Матильда сидела в соседнем кабинете, смотрела на меня через стеклянную перегородку и улыбалась.

ДОКЛАД

На флэшке, которую Матильда вручила мне несколько недель назад, не было аббревиатуры «WOPharma», как на тех, что она горстями раздавала интернам больницы.

– Так будет лучше, – объяснила она. – На этой флэшке конфиденциальные данные, и я бы не хотела, чтобы она бросалась в глаза.

– Вы мне ее доверяете?

– Конечно, – ответила она с придыханием, последствия которого я нередко замечала в глазах – и ниже пояса – врачей, предусмотрительно занявших места в кабинете для собраний в те дни, когда она приходила представлять свой товар. – Конечно, я вам ее доверяю. А вот пароль, – добавила она, подошла ко мне и прошептала его мне на ухо.

– Судя по всему, вы мне полностью доверяете.

– Не совсем, моя дорогая, но вы подписали договор о неразглашении…

Мерзавка.

Я вздрогнула, вернее встряхнулась, прогоняя воспоминание об этом голосе, и сосредоточилась на экране.

На флэшке хранились данные сотни медицинских случаев, собранных на всей территории Франции, но обработанных в одной из европейских стран, которая осталась неназванной. Критерии отбора были очень строгими: в акушерских клиниках, принявших участие в исследовании, с самого рождения велось наблюдение за новорожденными с анатомической вариацией внешних половых органов, способной вызвать сексуальные проблемы или проблемы с репродукцией в период полового созревания или во взрослом возрасте. Исследование затрагивало лишь случаи внешних доброкачественных патологий: аномалии больших половых губ, агенезия [42] мошонки, микропенис и т. д. Дети с более глубокими, хромосомными (XXY, ХО, XYY) или анатомическими (вагинальная агенезия, псевдогермафродитизм) аномалиями не исследовались.

А остальные? Новорожденные, у которых есть все, что надо, там, где надо, но которые совсем не такие, как все?

Через несколько часов после родов родители получали не только психологическую поддержку – в соответствии с рекомендациями медицинского консенсуса с тех пор, как в Сан-Франциско в 2004 году вышел отчет Комиссии по правам человека, – но и полную информацию о состоянии ребенка, возможностях лечения, цели исследования, природе изучаемого метода и о его действии. Родители, согласившиеся на то, чтобы их ребенок был включен в исследование, подписывали соответствующий документ. После того как хромосомный пол ребенка подтверждался анализом ДНК, клетки-штаммы, извлеченные из его костного мозга, осваивались в специальной сфере, разработанной филиалом генетической инженерии «WOPharma». После того как все данные об их аномалии были получены, наставал черед компьютерного моделирования подлежащих восстановлению структур в формате 3D. На основе этого моделирования другое отделение лаборатории разрабатывало синтетические протезы, задача которых – «поддерживать» освоенные клетки. Через несколько недель новая ткань, созданная из клеток ребенка, пересаживалась на один или несколько органов с аномалиями. Цель исследования заключалась в том, чтобы показать, что через несколько месяцев после пересадки у ребенка происходит развитие половых органов, анатомически близких к «нормальным». Или тем, что обыкновенно считаются таковыми.

Если все так и было, то данный метод приведет к колоссальному медицинскому прогрессу не только для людей промежуточного, то есть третьего, пола, но и для всех пациентов, которым требуется восстановительная хирургия из-за ран, ожогов и болезней, вызванных опухолями.

*

Работа, которую мне доверила Матильда, заключалась в том, чтобы обобщить результаты трансплантаций за последние пять лет.