Женский хор

Любимый, когда ты берешь мою руку,

На плечо мое опускаешь лоб,

Я мечтаю лишь об одном —

Отдаться.

Ты меня любишь, я это вижу:

Когда ты входишь в меня, ты дрожишь.

Я принимаю тебя так полно и нежно,

Я чувствую, как ты растворяешься.

Мне хорошо, я люблю твою смелость,

Когда ты на бедра мне руки кладешь,

Я жду, закрыв глаза,

Я растворяюсь в твоих руках.

Я видела, как ты одеваешься,

Как с оружием в бой отправляешься

Против типа, который пытался

Меня забрать.

Ты возмущался, терялся, любимый,

Когда я бывала побеждена.

Ты клялся меня

Не покидать никогда.

Я вижу слезы в твоих глазах,

Издалека твои мольбы я слышу.

Ты не хочешь, я знаю,

Меня отпускать.

Итак, все кончено, злая судьба,

Бороться я больше не хочу,

Я засыпаю, я ухожу.

Любовь моя, если я притаюсь

В объятиях твоих, к смерти лицом,

То не для того, чтобы тебя оставить,

А потому, что растворяюсь я,

Беспомощная, в твоих руках,

Как сегодня, я растворяюсь.

ПОНЕДЕЛЬНИК (Андантино) [47]

ТРАНСЛЯЦИЯ

– Мне нужно зайти к Алине еще раз? – спросила пациентка.

– Не думаю, – ответил Карма, сжимая ей руку.

– Спасибо вам обоим! Большое спасибо.

– Пожалуйста, – растрогавшись, ответила я.

– Ты придешь сегодня после полудня на консультации? – спросил Карма, когда пациентка вышла за застекленную дверь.

– Конечно. Но к обеду мне нужно вернуться домой, чтобы посмотреть, как там Сесиль. – И опустошить свой склад бумажных салфеток.

– Как она?

– Говорит, что хорошо, но я предпочитаю удостовериться в этом in vivo.

– Ты права.

Он положил карту пациентки на стойку регистрации:

– Больше никого? У нас вынужденный отпуск?

– Да, – сказала Алина, – но уверяю тебя, это ненадолго. Следующая пациентка опаздывает, но она только что звонила, будет через десять минут. Значит, если тебе действительно скучно…

– Что ты предлагаешь? – ответил Карма, с интересом глядя на нее.

Она приподняла груду пыльных бумаг:

– Помоги мне разобраться с картами госпитализации с тысяча девятьсот семьдесят пятого по тысяча девятьсот девяностый год. Они лежат в подвале и ждут, когда кто-нибудь соизволит ими заняться. Отнеси эти и положи в коробку, а мне принеси следующие, я переведу их в цифровую форму.

– Они заставили тебя перебирать бумаги за пятнадцать лет? – возмущенно воскликнула я.

– Меня и всех секретарей акушерской клиники. И в сверхурочные это пересчитать нельзя, разумеется.

– И ты все равно этим занимаешься?

– Когда появляется свободная минутка, я беру горсть бумаг и вношу их в базу данных. Я знаю, что это не моя обязанность, больница должна была нанять кого-нибудь на полную смену, но поскольку это не сделано, на поиск карт приходится тратить массу времени впустую. И на поиск некоторых пациентов.

– Пффф… – прошипел Карма, пожимая плечами.

– Кто такая «пациентка Альфа»?

Этот вопрос вырвался у меня сам, я и не думала его задавать. Подумать над тем, почему он у меня вырвался, я не успела.

Карма опешил:

– А ты действительно непредсказуемая. Кто тебе о ней рассказал?

– Ей посвящено предисловие к «Женскому телу», и в «Случаях из практики», тексте, который вы заставили меня прочесть, вы написали: Но я терплю и остаюсь здесь. Я жду тебя, пациентка Альфа.

Он рассмеялся отрывистым звонким смехом:

– У тебя отличная память, а вот моя память просто ужасная: я и забыл, что такое написал! – Он прислонился спиной к стойке и скрестил руки. – Это выражение придумал Бруно Сакс в память об Оливье.

– Вашего друга с факультета? Автора «Женского тела »?

Он глубоко вздохнул: