Женский хор

Тогда я понял, что мне никогда не справиться с этими мясниками и кровопийцами. Их всегда будет больше, и они всегда будут сильнее меня. Каждый раз, когда я буду говорить: «Я отказываюсь оперировать», найдется кто-то, кто сделает это вместо меня. Я выбрал урологию, чтобы лечить, а не для того, чтобы калечить половые органы, и уж точно не для того, чтобы пришивать яички или, хуже того, искусственный пенис вместо того, что я ампутировал двадцатью годами ранее! Я не мог там оставаться, смотреть на то, как они калечат детей, и, видя, как эти дети мучаются, облегчать совесть, своими руками избавляя их от страданий. Я не мог ни остаться сообщником, ни превратиться в мясника. Тогда я понял, что должен уйти. Но прежде нужно было как-то помочь ребенку, которого мне полностью доверили.

В роддоме меня встретил Оливье. Он очень боялся, что придет Мангель, и очень обрадовался, когда вместо него пришел я. Я его успокоил. Потом я пошел взглянуть на ребенка, и, увидев, как отец держит ее на руках — держит ее на руках? — и дрожит от страха, что ей причинят зло, я подумал: может быть, я совершу глупость, сказав отцу, чтобы он взял ребенка и бежал как можно дальше от моего скальпеля, но если это так, то я сглуплю с ними, а не против них. Я успокоил отца, посоветовал ему как можно быстрее бежать из больницы и воспитывать ребенка, смотреть, как он растет…

Что он такое говорит?

— Подождите… Ваша пациентка Альфа — это она?

— Да.

Какая чушь…

— Почему вы решили, что это девочка?

— Не знаю… — Он пожал плечами. — Я это почувствовал. Я держал ее на руках.

— Но вы этого не знали! — сказала я, охмелев от ярости. Внезапно я почувствовала себя в ловушке того, чего не понимаю.

— Нет, я этого не знал.

Теперь я заорала во все горло:

— Вы вообще ничего не знаете! Вы никогда ничего не знали! Вы даже не уверены, что то, что вы здесь делаете, идет кому-то на пользу!!!

Он посмотрел на меня, удивленной моей внезапной истерикой:

— Нет, ты права, я ничего не знал. А сегодня знаю еще меньше.

— И вы действительно верите, — пробормотала я, — что эта пациентка-мечта придет пожать вам руку? Что она вдруг возникнет здесь как по мановению волшебной палочки и скажет: «Это не страшно, мсье Карма. Вы правильно сделали, что убили Камиллу и отпустили меня, вместо того чтобы изуродовать, как его. Поздравляю вас! Вот мое благословение!» Так?

— Нет. Я думаю, что, заставляя себя ждать того, кто никогда не придет, я смиряюсь с тем, что никогда себя не прощу. Впрочем, единственный человек, который мог бы меня простить…

— Я никогда бы не смогла вам этого простить!

Он бросил на меня бешеный взгляд, и я знала, что этот взгляд не обманывает.

— Я сказал это тебе не для того, чтобы ты меня простила.

— Тогда для чего?

— Я сказал это, потому что ты хотела узнать, что произошло с Камиллой…

Тот, кто не ищет правды, — или трус, или идиот…

— …и потому что это нужно было сказать.

… но тот, кто молчит сознательно, — преступник.

Комната снова закружилась. Я стояла на манеже, вокруг меня по кругу неслись деревянные единороги.

На полу, среди разбросанных бумаг, лежала обложка белой безликой карты.

Может быть, это и есть недостающий элемент пазла?

Машинально, ни о чем не думая, я ее подняла.

Он белый, но на что-нибудь да сгодится.

— Ну же, — глупо сказала я. — Хватит плакать! Вы сможете снова прикоснуться к своей маленькой протеже. Держите! Я достала ее карту.

— Ее… карту? Как ты ее нашла?

— Ее нашла не я, а Рене, архивариус.

— Кто такая Рене? — растерянно спросил он.

Я не понимала, куда его положить.

— Неважно, — сказала я, притопнув. — Это ее карта, точно! Откройте ее, и вы узнаете ее имя, сможете ее найти. Она наверняка обрадуется… может быть, она вас утешит (черт!), она…

Очевидно, он этого тоже не понимал.

— Ты ее читала?

— Боже, конечно нет! Вы же знаете, я никогда этого не сделаю! Это была не моя пациентка, а ваша! Вы убили моего брата, но вы мне его вернули. Прочтите эту проклятую карту! Я хочу… расквитаться с вами!

Он снова покачал головой и долго смотрел на карту, прежде чем ее открыть.

Что я здесь делаю? Я должна отсюда уйти. Я не должна позволить твоему мучителю, Камилла, себя разжалобить…

Я отошла от Кармы и преодолела пространство, отделявшее меня от двери, чтобы раз и навсегда уйти из его жизни и изгнать его из своей.

Но, дотронувшись до ручки двери, я услышала стон. И как дура — чёрт! чёрт! — обернулась.