Женский клуб

С тех самых пор женщины не разговаривали. Неизвестно, как бы развивались дальнейшие события, если бы у мужа Маргариты Тихоновны не случился острый сердечный приступ. Причём только в больнице выяснилось, что у него уже второй инфаркт. И положение было, конечно, довольно серьёзное. Далеко не все в состоянии перенести два инфаркта. Говоря по совести, и первый-то не каждому по силам. Но мужу Маргариты Тихоновны, можно сказать повезло. В том, разумеется, смысле, что он выжил. Хотя по поводу этого первоначально были большие сомнения. Особенно первые несколько дней, когда супруг Маргариты Тихоновны буквально находился между жизнью и смертью. И потому она присутствовала в больнице практически неотлучно. И телефон мужа был, разумеется, у неё. И телефон этот звонил время от времени, и чем дольше находился в больнице муж Маргариты Тихоновны, тем больше возрастала телефонная активность. А количество времени между звонками, соответственно, уменьшалось. И если вначале ей, по понятным причинам, было не до них, то когда кризис миновал, она решила ответить на звонок, так как это её стало порядком раздражать. Маргарита Тихоновна собиралась узнать, кто столь бесцеремонно жаждет общения с её мужем, – тихим пенсионером с больным сердцем, в данный момент находящимся в полусознательном состоянии, постоянную компанию которому составляли лишь без конца меняющиеся капельницы. Телефонные звонки были тем более удивительны, что Маргарита Тихоновна, как ни старалась, никак не могла припомнить, кто бы мог проявлять такую настойчивость. У её мужа и друзей-то толком не было. Так, несколько приятелей по соседству, с кем он время от времени перебрасывался двумя-тремя словами, когда изредка встречался с ними возле гаражей. На её памяти никто из них сроду мужу не звонил, да и вряд ли им был знаком его номер. То, что её муж в больнице, знали только на работе у Маргариты Тихоновны да соседка по лестничной клетке, с которой они столкнулись, когда рано утром Маргарита Тихоновна возвращалась домой из больницы, измученная и уставшая, чтобы переодеться, сварить мужу домашнего бульончику и тут же вернуться обратно, так как сменить её было некому.

Когда в очередной раз чуть слышно зазвонил его телефон, Маргарита Тихоновна с раздражённым недоумением посмотрела на своего бледного супруга, лежащего с закрытыми глазами, как будто ждала от него немедленных и, по возможности, вразумительных объяснений этому возмутительному обстоятельству, но лишь вздохнула, схватила вибрирующий аппарат, вышла из палаты и только тогда ответила на вызов.

– Аллё, папа? – голос дочки прервался тяжёлым, но облегчённым вздохом, – Что с тобой? Я тут с ума схожу, второй день дозвониться не могу, мне Надя сказала, что ты в больнице, но она не знает в какой…аллё… – она вдруг замолчала так испуганно и растерянно, что Маргарите Тихоновне это молчание показалось намного громче её приглушённого плача.

– Лена, – старалась проглотить несуществующий, но такой реальный и такой огромный комок в горле Маргарита Тихоновна, – Папе уже лучше…

Надька стояла возле своего подъезда в своей любимой позе и как всегда несла полную околесицу:

– …Так вот, я присматриваюсь, и вижу, что это мамонты! Представляете? Выстроились в шеренгу и идут так себе не спеша друг за другом…– последние слова Надьки потонули в громком хохоте немногочисленных слушателей. Сидящие на лавочке три женщины, перед которыми и выступала неугомонная Надька, буквально повалились от смеха друг на друга:

– Надька, – утирая выступившие слёзы, наконец, отдышалась одна, – Нет, ей-богу, ты бесподобна, ты как с другой планеты…

– Это ж надо такое сочинить, мамонты на юге, сейчас, в нашем городе, – вступила в разговор та, что помладше, – Боюсь, они снова вымрут, но теперь уже от жары…

– Надь, а динозавров там не было? – вставил, почёсывая тощую грудь, куривший на противоположной лавочке хлипкий мужичок…

Надька обиженно махнула рукой, одновременно поводя плечом, и посмотрела на подъезжающую машину:

– Я говорю вам, что это очень серьёзно, я это видела в таком состоянии, между сном и действительностью, когда уже не спишь, но ещё и не совсем бодрствуешь: мир стоит на краю глобальной катастрофы, мы все, как та бабка из сказки однажды можем оказаться у разбитого корыта…

Из машины вышла и подошла к ним Маргарита Тихоновна. Она поздоровалась кивком головы, и остановилась возле Надьки:

– Спасибо, Надя, – медленно и очень тихо сказала она.

Среди аудитории на обеих лавочках повисла напряжённая и выжидающая тишина. По лицу Надежды за одно мгновение пробежала целая гамма чувств: тревога, удивление, облегчение, радость понимания…

– Да что вы, я ж ничего такого не сделала, – Надька на секунду растерялась, кашлянула, а затем качнула вразнобой грудями, расплылась вдруг в улыбке и звонко, обращаясь исключительно к Маргарите Тихоновне, выпалила:

– А знаете, ведь Костомаров наш домой уехал! – Надька счастливо засмеялась и поправила на голове платок, украшенный вышитыми алыми маками: