Женский портрет

Серовато-голубое платье Генриетты отражало лучи осеннего солнца и тихонько шуршало складками, невольно заставив Ральфа сразу сравнить ее со свежим, еще ни разу не свернутым номером газеты. В этой даме не было ни единой опечатки. Голос ее оказался чистым, высоким и звучным, хоть и не слишком глубоким. Уже заняв место в экипаже мистера Тушетта, она не произвела на Ральфа впечатления набранной крупным шрифтом газетной страницы с кричащими заголовками, чего он подспудно ожидал. Отвечала на расспросы Изабеллы четко и ясно, и Ральф даже осмелился присоединиться к беседе. Позднее, уже в библиотеке Гарденкорта, познакомившись со старым банкиром, Генриетта дала всем понять, что вполне в себе уверена. Миссис Тушетт к гостье выйти не соблаговолила.

– Хочу понять: считаете ли вы себя американцами или англичанами, – сразу заявила мисс Стэкпол. – Мне это необходимо, чтобы верно строить беседу.

– Можете разговаривать с нами так, как угодно вам, – пожал плечами Ральф, – будем только благодарны.

Она вперила в него свой странный взгляд, и теперь глаза ее напомнили молодому человеку большие гладкие пуговицы, крепко сидящие в натянутых петлях. Ральфу даже казалось, что он видит в зрачках мисс Стэкпол свое отражение. Сравнение глаз с пуговицами обыкновенно к людям не применяют, однако было нечто во взоре гостьи, заставившее Ральфа, человека довольно скромного, впасть в затруднение: он почувствовал себя беззащитным и, пожалуй, несколько приниженным. Через день-два, однако, чувство это значительно уменьшилось, хоть и не пропало вовсе.

– Уж не намерены вы убедить меня в вашей принадлежности к американцам?

– Могу быть англичанином или вовсе турком – лишь бы доставить вам удовольствие.

– Хм, ежели вам удается менять свою сущность подобным образом – будьте добры, – ответила мисс Стэкпол.

– Уверен, что различия между нациями вам нисколько не помешают, – гнул свое Ральф.

Гостья долго его изучала и наконец произнесла:

– Вы говорите о языках?

– Языки – ничто. Я о национальном духе.

– Боюсь, я вас не совсем понимаю, – призналась она, – однако до отъезда наверняка разберусь.

– Ральф – настоящий космополит, – вставила Изабелла.

– Стало быть, у него в голове всего понемногу, однако в количествах явно недостаточных. Должна сообщить, что я воспринимаю патриотизм как любовь к Богу и к ближнему – он в любом случае начинается с родного дома.

– Да, но где же начинается дом, мисс Стэкпол? – осведомился Ральф.

– Не могу объяснить, где начинается, зато готова сказать, где заканчивается: мой дом закончился задолго до того, как я сошла на землю в Ливерпуле.

– Так Англия пришлась вам не по душе? – по-старчески добродушно уточнил мистер Тушетт.

– Знаете ли, сэр, я еще не решила. Пока ощущаю себя несколько сбитой с толку – а по дороге из Ливерпуля в Лондон стало уж совсем затруднительно.

– Вероятно, в вагоне было тесновато? – попытался пошутить Ральф.

– О да, народу набилось немало, однако со мной ехали друзья – компания американцев, познакомились еще на пароходе. Прекрасные люди из Литтл-Рока – это в Арканзасе. И все равно мне было не по себе – словно что-то давит; даже не могла сообразить, в чем дело. Никак не удавалось приспособиться. Но это ничего; ежели чужая атмосфера не слишком привычна – призываешь на помощь свою. Тогда и дышится свободнее. Впрочем, у вас мне очень нравится.

– Мы тоже хорошая компания, – усмехнулся Ральф. – Подождите немного – и вы почувствуете.

Мисс Стэкпол подождать нисколько не возражала и даже более того – явно приготовилась погостить подольше. По утрам она занималась литературными трудами и все же выкраивала время для Изабеллы. Закончив ежедневную свою работу, ни на минуту не желала оставаться в одиночестве. Изабелла быстро нашла повод попросить ее не давать в печать свои замечательные впечатления от визита в Гарденкорт. Уже на второй день пребывания подруги в доме Тушеттов выяснилось, что та принялась писать для «Интервьюер» статью под названием «Американцы и Тюдоры: из истории Гарденкорта». Заголовок был выведен аккуратным разборчивым почерком (точно как учили в школе – Изабелла еще помнила). Мисс Стэкпол с чистой совестью предложила подруге ознакомиться с заметкой, и та немедля заявила протест:

– По-моему, вам не следует этого делать. Не нужно давать в газету рассказ о доме Тушеттов.

– Да ведь подобные истории – как раз то, чего хотят читатели, – как ни в чем ни бывало глянула на Изабеллу журналистка. – Чудо что за место!

– Вот именно что чудо, и на страницы газет ему попадать совсем ни к чему. Дядюшка точно не желает такой славы.

– И вы ему верите! – вскричала Генриетта. – Все так говорят, а потом восторгаются.

– Дядюшка вряд ли будет в восторге, да и кузен тоже. Пожалуй, сочтут неблагодарностью за гостеприимство.

Мисс Стэкпол не выказала ни малейших признаков смущения. Аккуратно протерла перо ручки об изящную маленькую перочистку, которую держала специально для таких целей, и отложила свои записи в сторону.

– Разумеется, ежели вы не одобряете, я ничего предпринимать не буду. А жаль, тема прекрасная…