Женский роман. Утопия

— Не брал я ее пятьсот рублей, — возразил он. Воспоминание о происшедшем было ему неприятно. И потому он вытащил откуда-то и поставил на стол бутылку водки, колбасу, огурец, хлеб, литровую пива и плавленый сырок.

— Можно выпить с вами за знакомство? — спросил он. («Я не буду, спасибо», успела вставить Лянская, прикрывая стакан ладонью.) — Я ничего плохого, — заверил он, — чисто по-человечески. Угощайтесь, пожалуйста. Говорят: человек с Питера приехал. Чисто помочь. Иди в Важников дом.

— Важников? — спросила Ирина Петровна. — Ну конечно, Важников! — Важник — это была девичья фамилия ее матери. Лянская поняла, что хочет водки. — Чуть-чуть мне пожалуйста… всё, хватит-хватит! — Собеседник ее недрогнувшей рукой плеснул до края. И даже за край. Лянская взяла стаканчик — хорошо маленький, стограммовку — да и махнула сразу весь. И-й-эх! гуляй, голытьба!

— Вы не знаете, еды купить можно? — спросила она, стремительно косея. — Я хотела… а магазин закрылся. — Собутыльник ее, однако, тоже от нее не отставал.

— Ты ешь, — велел он, разливая вновь («не надо..! я больше…»). — Вы вот мне скажите… — Диапазон его доверительности колебался от «вы» до «ты» и обратно, а речь стала вполне уже косноязычной, и сам он заметно колебался на лавке. — У-ух! Чуть не упал.

— Я не буду, — твердо сказала Лянская и добавила с пафосом: — Мне стыдно перед вашей женой.

— Вам сколько вот лет?

— Сорок два, — честно ответила Лянская.

— Фью, — сказал он. — Молодая еще. Ты мне ответь за себя. Я, может, здесь не всегда сидел. Вы, я вижу, образованная?

— Я работник сферы услуг, — сообщила Лянская, и подумала, как сказать, чтоб ему было понятно. — Квартиры продаю. — Она отпила еще глоток из стаканчика, отпятив мизинец, чтоб получилось поменьше.

Мужичок прищурился.

— Это… как сказать. — Он пошевелил пальцами — в районе их оказалась бутылка — он налил, и опять пролил мимо стакана, на деревянный стол, жадно впитавший влагу. — Значит, вот эти дома? Кому надо, кому не надо. Сколько, к примеру, они стоят? Ты можешь купить вон опушенный дом стоит. Продается. Пятнадцать тысяч.

— Чего? — спросила Лянская.

— Пятнадцать тысяч рублей, — уточнил он. — Я вот думаю что? Вы, к примеру, квартиры продаете.

— Продаю, — подтвердила Лянская.

— Значит, к примеру, я в лес иду. За стволами, или там что. А ты стоишь на дороге — давай пятнадцать рублей. Я дам. — Он полез в карман, теряя и подхватывая на лету какие-то десятки.

— Не надо, — строго сказала Лянская. — Я вам сама могу дать. — Но в сумочку не полезла.

— Ну, — он прищурился.

— И что?

— А кому эти деньги?

— Кому?

— Ты вот теперь приезжаешь — давай мне опушенный дом! Я тебе даю — на, бери! Я его может сам строил. А откуда у тебя деньги?

— А вы хитрый! — поразилась Лянская.

Топот в предбаннике прервал дальнейшую возможность диалога. Распахнулась дверь. На пороге стояли двое молодцев лет по 50, с лицами, отмеченными все той же печатью, или лучше сказать — зубилом и малярной кистью — местного производства. Но значительно поздоровее с виду. Радушно поздоровавшись и даже поклонившись Лянской, они обратили свое внимание на мужичка, который к этому времени упал с лавки и теперь взбирался назад, видимо недовольный вторжением:

— Миша! Мы говорим, ты здесь. Тебя Никодимовна ищет, ищет!

В руках у них были по фабричному фуфырю с пивом, трех литров или даже больше, Лянская и не знала, что такие бывают, — которые они и немедленно водрузили на стол, завалив его вдогон — скудной, впрочем, по разнообразию — снедью. Стало шумно. И тесно. Лянская забилась в уголочек лавки. Пить она больше не пила. Но и бояться не боялась. Мужики — который-то из них — шумно ухаживали за ней, подарив сходу копеешную китайскую зажигалку и матерчатые перчатки для садовых работ с пупырышками на ладони — отслюнив пару от новокупленной в местном хозяйственном связки. Тронутая, она приняла подарок, попытавшись запихать его в сумку. Одновременно трунили над Мишей, который, сильно перегнав всех по выпитому, не мог сообразно отвечать — зато успел шепнуть Ире, чтоб она не очень-то, потому что этот, который, женат, и вообще записной бабник. Какие-то между ними были счеты, разобраться в них в образовавшемся бедламе не было возможности. Этого и не пришлось, потому что распахнулась, в который уже раз, дверь: на пороге «подстанции» стояла, уперев в бок кулак, низенькая женщина, в которой она сразу признала взбиравшуюся по косогору.

* * *

— Здравствуйте, — сказала Лянская, сориентировавшись быстрее всех. — Присаживайтесь, пожалуйста, — она попыталась подвинуться, чтобы дать новоприбывшей место на лавке; этого не удалось, тогда она сказала: — Меня Ира зовут, а вас как?

Женщина всё стояла в дверях, с довольно-таки сердитым выражением на лисьей мордочке. Но вдруг она улыбнулась. Мордочка сразу стала лучистой, от улыбки во все стороны побежали морщинки. Сдвинувшись с места, она враскачку подошла к столу и врезала оказавшемуся к ней спиной Мише по шее кулаком:

— Ёбай домой, пень.