Женское нестроение

Мы хотимъ остановить распространеніе проституціи и, для начала, обуздать наглую торговлю живымъ товаромъ. Очень хорошо будеть, если переловятъ разныхъ аферистовъ и аферистокъ, промышляющихъ блыми невольницами на проституціонномъ рынк, если затруднятъ кандидаткамъ въ проституцію доступъ къ позорному ремеслу и т. д. Но я не думаю, все-таки, чтобы вс эти палліативы стоили названія борьбы съ распространеніемъ проституціи и чтобы, даже при самомъ тщательномъ проведеніи ихъ въ жизнь, проституція перестала распространяться: ростъ ея не отъ нея зависитъ, и остановится онъ и пойдетъ на убыль не отъ тхъ искусственныхъ мръ, какими мы воображаемъ упорядочить рыночное предложеніе проституціи, но только и исключительно отъ этическихъ, соціальныхъ, экономическихъ, реформъ, которыя, преобразовавъ физіономію современнаго общества, естественнымъ путемъ уничтожатъ проституціонный рынокъ или, по крайней мр, понизятъ на немъ спросъ. Пусть общество не нуждается или какъ можно меньше нуждается въ проститутк, и промыселъ самъ собою сведется на нтъ, фатально исчезнетъ, ликвидируется. Проститутка — рабочая на половой инстинктъ. Трудъ ея подчиненъ тмъ же законамъ роста, какъ и всякій трудъ: гд есть въ немъ потребность, онъ развивается; гд падаетъ потребность, — тамъ замираетъ, сокращается, уничтожается и онъ. Въ состояніи ли общество, при современныхъ условіяхъ своего быта, отказаться отъ обладанія этимъ женскимъ классомъ, отъ спроса на его услуги? Дйствительность говоритъ: нтъ, не въ состояніи. Тогда не будемъ и хвалиться столь громкими предпріятіями, какъ борьба съ проституціей. Условимся лучше замнить широкія задачи просто выработкою кое-какихъ вншнихъ приличій, чтобы обществу было не столь зазорно и опасно пользоваться жертвами своего темперамента и, воспользовавшись, потомъ смотрть имъ въ глаза, — чтобы свинство спроса вуалировалось благовидностью и закономрностью предложенія.

— Злополучная падшая женщина! порочная и несчастная торговка собственнымъ тломъ! Отвтствуй намъ: что ты за сфинксъ неразршимый? Мы учреждаемъ для тебя исправительные пріюты: тебя въ нихъ не заманишь и калачомъ, а, заманутая, ты бжишъ изъ нихъ, куда глаза глядятъ, только бы уйти. Мы учреждаемъ для надзора за тобою врачебно-полицейскую инспекцію: ты обращаешь ее въ вдомство, за покровительство коему муза трагедіи споритъ съ музою оперетки. Мы арестуемъ, судимъ, сажаемъ въ тюрьмы, ссылаемъ твоихъ развратителей и рабовладлицъ… и эта гидра неистребима, на мсто каждой отрубленной головы ея вырастаютъ три новыхъ. Только что защитили тебя отъ жестокой, наглой эксплоатаціи, a ты уже опять по уши увязла въ ней, и опять вся, какъ паутиною, опутана долгами, контрактами, условіями разныхъ агентовъ и агентшъ, сводниковъ и сводней. Ужели ты неисправима? Ужели тщетны наши усилія, и милъ теб развратъ для разврата, и нельзя тебя отвлечь отъ него ни крестомъ, ни пестомъ, ни честною молитвою? Однако, вотъ уже сорокъ лтъ, какъ насъ увряютъ неподдльные знатоки сердца человческаго, что ты — самое несчастное и страдающее существо въ подлунномъ мір, что ты ужасаешься самой себя, льешь о себ покаянныя слезы, что ты — Соня Мармеладова, святая душа въ оскверненномъ тл. Если такъ, опомнись, Соня Мармеладова! Брось стези порока, по коимъ водитъ тебя продажный развратъ, и возвратись на путь добродтели, куда мы тебя великодушно призываемъ…

Соня Мармеладова отвчаетъ:

— Я со всею готовностью-съ… Но, вдь, вступивъ на путь добродтели, стоять на немъ неподвижнымъ столбомъ невозможно-съ, a надо по оному пути идти впередъ, дале, въ текущую жизнь-съ?

— Конечно!.. Мы поведемъ тебя! Мы просвтимъ тебя! Мы покажемъ теб прямую дорогу!

— Чувствительнйше благодарна. Только вотъ что скажу вамъ, милостивые государи мои: чтобы идти, — тамъ ли, сямъ ли? — впередъ, нужны средства-силенки. A y меня и на пути порока часто подкашиваются ноги отъ голодухи. Такъ боюсь, что на пути добродтельномъ-то я и вовсе паду, какъ зазженная клячасъ… вотъ какъ надорвалась, царство ей небесное, Катерина Ивановна, покойная мачеха моя, ежели изволите ее помнить.