Женское нестроение

Г. Зѣньковскій укоряетъ меня теоретическимъ «смотрѣніемъ въ корень» въ ущербъ (?) живому, практическому дѣлу, и черезчуръ, по его мнѣнію, большимъ значеніемъ, которое я придаю въ вопросѣ о проституціи фактору экономическому. Онъ напоминаетъ мнѣ, что зло проституціи можетъ быть порождено и иными соціальными причинами и принужденіями, какъ, напримѣръ, въ античномъ мірѣ существовала проституція религіозная. Но возраженіе г. Зѣньковскаго не опровергаетъ, a только подтверждаетъ необходимость «смотрѣнія въ корень», которое онъ странно ставитъ мнѣ въ вину. Экстатически-чувственные восточные культы, проникавшіе и въ Европу, создали религіозную проституцію, отголосокъ докультурной поліандріи. Существуетъ ли религіозная проституція въ настоящее время? Нѣтъ, не существуетъ, — по крайней мѣрѣ, въ странахъ европейской цивилизаціи. Что убило ее? Старанія античныхъ аболиціонистовъ? Увы, ихъ не было. Убила «коренная реформа»: міровая побѣда религіозныхъ культовъ духа (іудаизма, христіанства, ислама, — изъ древнихъ религій: миѳраизма, Изиды, синкретической религіи неоплатониковъ) надъ культами плоти. Религіозная проституція умерла потому, что засохъ корень ея, уничтожились культы, желавшіе проституціи. Наша проституція происхожденія экономическаго. Корень ея — женское неравенство съ мужчиною въ трудовыхъ правахъ и заработной платѣ. Женщина поставлена въ невозможность существовать иначе, какъ на счетъ мужчины, пріобрѣтающаго ее, семейно или внѣсемейно. Самостоятельная жизнь для женщины окупается такимъ жестокимъ, тяжкимъ, почти аскетическимъ подвигомъ, что нести его бодро и успѣшно дано только натурамъ выдающимся, необычайнымъ, святымъ; это — героини и мученицы идеи. Для женщины средняго уровня способностей и энергіи, самостоятельная трудовая жизнь, — крайне неблагодарно вознаграждаемая, житейская каторга. Для женщины слабой утомленіе этою неблагодарною каторгою заурядъ разрѣшается въ дезертирство изъ-подъ трудового знамени: самопродажею обратно подъ мужскую опеку и на мужскіе кормы. Таковы отвратительные браки съ первымъ встрѣчнымъ, лишь бы хлѣбомъ кормилъ, — и проституція. Марья Андреевна вь «Бѣдной Невѣстѣ«- очень близкая родственница Сонѣ Мармеладовой. И покуда Марьямъ Андреевнамъ нѣтъ дороги къ достаточно сытному куску хлѣба иначе, какъ черезъ спальню Максима Беневоленскаго, — наивно изумляться и плакаться, что Марьи Андреевны гибнутъ въ неравныхъ, вынужденныхъ бракахъ сотнями тысячъ. Это — роковое, неизбѣжное. Покуда Соня Мармеладова не въ состояніи накормить себя, помочь измученнымъ трудомъ мачехѣ, ссудить отцу двугривенный на выпивку, да хоть сколько-нибудь прибрать и хоть копѣечнымъ пряникомъ побаловать малютокъ Мармеладовыхъ, — не въ состояніи иначе, какъ навязываясь прохожимъ на Невскомъ проспектѣ, - до тѣхъ поръ наивно изумляться и слезно плакаться, что Сонями Мармеладовыми кишать вечернія улицы и дома терпимости. Это — роковое и неизбѣжное. И тутъ аболиціонистическое движеніе, при всей его почтенности, совершенно безсильно. Потому что, какъ изъ сотни кроликовъ не выходитъ одной лошади, такъ и тысячи падшихъ женщинъ не составляютъ собою проституціи. И, въ соотвѣтствіи съ тѣмъ, даже тысячи дѣвушекъ, не допущенныхъ къ самопродажѣ или извлеченныхъ изъ нея филантропическимъ путемъ, все-таки не рѣшаютъ проституціоннаго вопроса: что обществу дѣлать, чтобы исцѣлиться отъ проституціонной язвы. Кто беретъ на себя смѣлость посильно разсуждать о загадкѣ столь глубокой важностя, тому, право же, лучше смотрѣтъ въ корень ея, чѣмъ довольствоваться плаваніемъ по видимой поверхности вопроса…

Я говорилъ и повторяю:

Очистить общество отъ проституціи можетъ только рѣшительная, полная переоцѣнка культурою будущаго столь огромной міровой цѣнности, какъ женщина: крутой переломъ въ нашихъ отношеніяхъ къ ея личности, труду, образованію, праву.

Цитируя мои слова, г. Зѣньковскій признаетъ, что съ ними «врядъ ли кто не согласится, — врядъ ли не согласятся и тѣ, непріятные для г. Икса, люди, которые такъ энергично борются съ проституціей».

Откуда взялъ г. Зѣньковскій увѣренность, будто мнѣ непріятны люди, которые энергично борются съ проституціей, и за что онъ бросаетъ въ меня этою оскорбительною фразою, — оставляю на его совѣсти. Не въ томъ дѣло. Главное «врядъ ли кто не согласится». Что касается аболиціонистовъ, то, конечно, они, какъ болѣе и ближе знакомые съ условіями проституціоннаго міра, даже не «врядъ ли», a прямо-таки должны согласиться прежде всѣхъ другихъ. Но тутъ-то и обличается мое коварство. Я сказалъ очень хорошо, по аттестаціи г. Зѣньковскаго. Но, — это? господа, будетъ уже не мое, a г. Зѣньковскаго «но»: — «Обратите вниманіе на его (т. е. мои) слова: «рѣшительная полная переоцѣнка», «крутой переломъ». Такъ какъ ясно, что этотъ крутой переломъ и рѣшительная переоцѣнка во всемъ объемѣ наступятъ очень и очень нескоро, то, конечно, должно остаться совершенно спокойнымъ и ровно ничего не дѣлать, такъ какъ ни единоличными усиліями, никакими конгрессами «крутого перелома» несоздать».