Женское оружие

«Как они фыркали возле лавки – «Немой»… Вот и пусть теперь все утрутся! Может, пожалеют, что сами не сообразили: боярин к Андрею как к сыну относится, долю выделит не скупясь. Хотя с такими-то мыслями и не вышло бы у них ничего! Мне он сам нужен, а не за горшки и холсты… Эх, вот же людям глаза иной раз как застит – за медяшками да черепками главного сокровища не рассмотрят… Ну им же хуже. Все, упустили, бабоньки! Спохватитесь еще, да поздно будет!»

Аринка прекрасно понимала, что подобные мысли не красят ее. Усмехнулась – отец Михаил наверняка попенял бы за недостаток любви к ближнему, но поделать с собой ничего не могла, да и не хотела, откровенно уж говоря.

Монотонный шум усадебной жизни неожиданно прервался испуганными вскриками нескольких женских голосов. Перекрывались они ломающимся подростковым баском, который выкрикивал отнюдь не подростковые слова, – и зрелые мужи не все и не всегда такое произносят. Потом с той же стороны донесся грохот, будто выбивали запертую дверь, а после уже дружный бабий визг – ну прям можно было подумать, что убивают их там.

Аринка не знала, что и делать: то ли пойти на шум – вдруг беда какая, то ли остаться на месте и не влезать в незнакомые пока для нее лисовиновские дела. Потом все-таки не выдержала и пошла. Да и какая бы женщина на ее месте удержалась и не полюбопытствовала бы?

Картина, открывшаяся ей в глубине усадьбы, оказалась совершенно непонятной: из подклета старой хозяйской избы доносился плач, скулеж и причитания сразу нескольких женщин, а из его двери разъяренный Лавр вытаскивал брыкающегося Демьяна. Впрочем, брыкался сын Лавра не беспорядочно, как обычный подросток, а с каким-то, как показалось Арине, намерением. Так и случилось: Демьян, как-то хитро извернувшись, так двинул отца локтем в бок, что тот даже охнул.

«Ну да, их же воинскому делу учат. Но как же он на отца-то посмел руку поднять?»

Лавр, видимо, тоже возмутился неподобающим поведением сына и двинул Демку так, что тот отлетел в сторону сразу на несколько шагов, чудом разминувшись по пути с колодой, на которой рубят дрова, не то наверняка покалечился, а то и убился бы. Но его и это не утихомирило. Отрок рывком вскочил на ноги и рванулся назад к двери, зло и неистово выкрикивая прямо в лицо оторопевшему от такой дерзости родителю:

– За потаскух своих заступаешься?! А про мать ты забыл?

Арина чуть в голос не ахнула: такие слова – и отцу?! Виданое ли дело?! Не ровен час опять с кулаками бросится – не в себе же парень. Лавр его за такое и убить может, и ведь в своем праве будет.

– Ты с кем говоришь, щенок?!

– Ну убей меня, убей! Кто тогда мать защитит? Дождался! Боярыню, словно холопку, бесчестят!

Демка, опять отброшенный отцовской десницей на несколько шагов назад, скорчившись, рухнул на землю, хватая ртом воздух – Лавр резким коротким ударом приложил парня в душу. И то ли недостаточно показалось ему, то ли, возмущенный вопиющей сыновьей непокорностью, в раж вошел, но на этом не успокоился. Шипя сквозь зубы какие-то ругательства, он оглянулся, увидел возле двери подклета выпавший у Демки из рук кнут, подобрал его и размахнулся… Аринка тихо охнула – в запале таким ударом до кости может рассечь и спину перебить. Не убьет, так покалечит. И ведь поперек отца не встрянешь – его воля.

Но, по счастью, страшного удара за этим замахом не последовало, хотя и не сам Лавр руку остановил.

Кнут на своем пути встретился с попавшей под него жердью, выставленной хитро – не под конец (такой удар и оглоблю мог бы переломить), а под середину, так что кнут просто намотался на деревяшку. Оказалось, Листвяна вмешалась, не побоялась противостоять взбешенному мужу. Лавр дернул кнут, вырвал жердь из рук ключницы, ругаясь сквозь зубы, попробовал распутать, а Листвяна в это время странным, поразительно убедительным голосом быстро говорила, словно читала молитву или наговор:

– Убьешь же! Сам себя потом проклянешь! Семя твое. Кровь и плоть твоя. Покоя до смерти тебе не будет. Остановись, пока не поздно! Убьешь – не жизнь тебе дальше будет, мучение и проклятие. Остановись!

То ли слова эти подействовали, то ли Лавр сам опомнился – швырнул себе под ноги кнут, гаркнул ругательно: «А, бабы… чтоб вас всех!» – развернулся и ушел в сторону кузни. Листвяна склонилась над все еще судорожно хватающим ртом воздух Демьяном, покосилась на Арину, криво усмехнулась и спросила:

– Что, не ожидала такого? Ну ничего – обвыкнешь. С такими мужами и не тому научишься…