Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930

Наиболее колоритной фигурой из числа партизанок была Лариса Рейснер, ставшая прототипом героини пьесы Вишневского «Оптимистическая трагедия». Она родилась в Люблине, в семье профессора права, получила европейское и русское образование и была активным членом социал-демократических журналистских кружков. По общим отзывам, это была женщина поразительной красоты, которой, когда началась революция, только что исполнилось 22 года. Она принимала участие в подготовке Декрета об отделении церкви от государства, работала над проектом конституции 1918 г. и реформой русского алфавита вместе с Блоком и Маяковским. Неугомонная, опьяненная властью, она, надев портупею с маузером, возглавила разведывательный отдел волжской флотилии, организовывала и осуществляла шпионаж в тылу врага. Она была замужем за командующим этой флотилии, большевиком Раскольниковым. По окончании Гражданской войны Рейснер не смогла приспособиться к нэпу, который она ненавидела, как и многие из тех, у кого за плечами было партизанское прошлое. Остаток жизни она провела, путешествуя с Карлом Радеком, ставшим ее любовником. Лариса Рейснер умерла в 1926 г., а оба ее мужчины пострадали (так или иначе) во время политических чисток[654].

Впечатляет участие русских женщин в политработе среди красноармейцев во время войны, что, вероятно, повлияло на исход военных действий. Белые мучительно страдали от отсутствия отработанного пропагандистского механизма; большевики же, чьим хлебом насущным в предыдущие годы была именно агитация, сразу же осознали ее военное значение. К этой работе незамедлительно были привлечены женщины, которые еще задолго до войны доказали свою эффективность в агитационной деятельности. Коллонтай, после краткого пребывания на посту министра, полностью погрузилась в эту работу. Под разными личинами и званиями она странствовала по фронту вместе со своим мужем — моряком Дыбенко в специально оборудованном агитпоезде, отдавая политические указания и ведя большевистскую пропаганду. Ее памфлет «Будь стойким борцом!» (1919), адресованный потенциальным дезертирам, был в той же мере классическим примером патриотической пропаганды, в какой памфлет «Кому нужна война?» (1916) — образцом антивоенной. При сравнении этих двух работ видно, что Коллонтай, как и ее предшественницы-феминистки, считала одни войны лучше других. Соратницы Коллонтай по работе во время Первой мировой войны, Балабанова и Крупская, решали те же задачи в идеологической работе среди красноармейцев. Последняя путешествовала по огромному камскому бассейну на агитпароходе[655].

Политическая работа в Красной Армии велась через «политотделы», существовавшие в каждом подразделении. Их деятельность координировалась агитационным отделом бюро Реввоенсовета в Москве, во главе которого стояла Варвара Каспарова — главный организатор политотделов. Обучавшиеся здесь или в школе агитаторов и инструкторов при ЦИК (также возглавляемой женщиной) женщины направлялись для руководства или укомплектования политотделов фронтов, армий или более мелких подразделений. Типичный политотдел представлял собой мобильную группу примерно из 20 человек, руководимую начальником или заведующим, за которой следовал фургон с политической литературой, подобранной в соответствии с солдатскими интересами. Команды агитаторов или отдельные инструкторы посещали фронтовые подразделения с лекциями, краткими беседами или наглядными материалами, рассказывающими о том, во имя чего сражаются мужчины и женщины Красной Армии. Политотделы использовались также с целью обсуждения политических вопросов с местным населением для его нейтрализации. Женщины, достигшие высоких постов в структуре политотделов, как правило, были давними участницами революционного движения и искусными агитаторами. В этом, как и во многих других отношениях, Гражданская война представлялась простым продолжением, только в более напряженном варианте, революционного движения. Традиция этой социально-политической борьбы сохранилась, когда в 1920-х гг. многие комиссары Гражданской войны заняли посты в женотделах. Так, война, которую исследователи, как ни странно, до сих пор не рассматривают как решающую стадию революционного процесса, явилась новым полем битвы для поколения подпольных борцов и школой для будущих социальных реформаторов[656].