Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930

Анжелика Балабанова, которую мы иногда упоминали в связи с Первой мировой войной, являлась образцом русской радикалки. Несмотря на детство, проведенное в роскоши огромной украинской помещичьей усадьбы, у нее рано стало формироваться революционное сознание, после того как она поняла «разницу между теми, кто мог дать, и теми, кто вынужден получать». «Моим страстным желанием, — вспоминала она, — было убежать из традиционной и эгоистичной обстановки, чтобы посвятить всю себя делу, которым я смогла бы жить и умереть. Это было не самоотречение, а желание прожить жизнь, которая сделала бы меня полезной страдающим массам». «Побег» привел ее сначала в Брюссель, а затем в Италию, где она стала ключевой фигурой социалистического движения, работая одно время секретарем Муссолини. После 1917 г. она вернулась в Россию, где занимала такие посты, как министр иностранных дел Украины и секретарь Коминтерна. Однако ее ревностное служение режиму большевиков не помешало ей отречься от него, когда он не оправдал ее ожиданий. «Деформация Октябрьской революции, — писала она, — прогрессирует в тех же пропорциях, в которых личность приходит на смену массам. Эта замена, в начале осуществляемая из добрых побуждений, со временем неизбежно приводит к деградации». В 1921 г. Балабанова сложила с себя все полномочия и навсегда покинула Советскую Россию[663].

Из всех большевичек той эпохи Коллонтай была самой активной и разносторонней. Будучи в момент свержения Временного правительства членом Центрального Комитета большевиков, она вскоре была назначена наркомом государственного призрения. Во время краткого пребывания на этом посту Коллонтай проявила некоторые административные колебания. Вначале она неохотно применяла силу в отношении оставшихся непокорными чиновников царской России. Ленин с упреком спрашивал ее: неужели она думает, что революцию можно сделать в белых перчатках. Однако, когда Коллонтай предприняла несколько решительных действий против православной церкви, он предупредил ее, что в отношении религиозных чувств нужно проявлять больше такта. Между тем ее брак с молодым революционным матросом Павлом Дыбенко (романтические аспекты которого мы рассмотрим позднее) подорвал доверие к ней лидеров партии. Связь с ним, его непредсказуемое и сумасбродное поведение подрывали политическую репутацию Коллонтай. «Я не поручусь за надежность и стойкость в борьбе тех женщин, — сказал несколько лет спустя Ленин, — у которых личный роман переплетается с политикой». Однако это ни в коем случае не означало, что революционная карьера Коллонтай на этом завершилась. Она работала комиссаром по пропаганде на Украине, путешествовала вместе с Дыбенко по фронту на агитпоезде и возглавляла женотдел[664].

Уход Коллонтай с политической арены состоялся в 1922 г. в связи с ее деятельностью в Рабочей оппозиции, которую возглавлял ее бывший возлюбленный Шляпников. В 1921 г. Коллонтай собственноручно написала проект программы этой группы и распространила его среди членов партии. Программа была результатом ее веры в созидательную силу пролетариата, впервые сформулированной в работе «Социальные основы женского вопроса в России». Для борьбы с центризмом, авторитаризмом и бюрократизмом, завладевшими партией во время Гражданской войны, она предложила «коллективные, созидательные усилия самих рабочих». Ее основная идея заключалась в том, что коллективистские, межличностные отношения между производителями в значительной степени повысят производительность труда, которая снизилась из-за появления чиновников — «начальников и бюрократов». Предложенная Коллонтай форма синдикализма, которую разделяли многие участники русского рабочего движения, была воспринята Лениным и другими как угроза единству и дисциплине партии. Со всей яростью, на какую он был только способен, Ленин отстоял свое мнение на судьбоносном десятом съезде партии, а так как Коллонтай упорно продолжала распространять свои идеи, ее сняли со всех постов и отправили с малозначительной дипломатической миссией в Норвегию. В конце концов, она дослужилась до поста советского посла в Швеции, однако ее карьера политического лидера большевистской партии закончилась[665].