Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930

Кем же были советские проститутки? По оценке Вольфсона 43 % московских проституток происходили из крестьян, 14 % — из рабочего класса и 42 % — из так называемых «бывших», из которых 21 % представлял буржуазию, 14 % — мещанство и 7 % — дворянство. Эти цифры являются ярким свидетельством того, насколько сильно социальный переворот потряс традиционные устои имущих классов. Оставшуюся недифференцированную часть проституток составляли безработные, незамужние, необразованные, беспартийные крестьянки и работницы в возрасте от 18 до 25 лет (в соотношении 3:1 соответственно). Как и раньше, железнодорожные станции и ночлежки были источником пополнения рядов проституток из числа новых иммигрантов из провинции[760]. Детская проституция, побочный продукт проблемы сиротства, вновь появилась в еще большем количестве, чем раньше до революции, когда она составляла только 2 % от общей проституции. В соответствии с данными исследования, посвященного бездомным детям, приблизительно от 60 до 80 % всех девочек-правонарушителей были в 1920 г. проститутками, а 88 % были проститутками к моменту образования комиссии по делам несовершеннолетних. К началу 1920-х гг. тысячи детей ежемесячно вливались в криминальную среду Хитровского рынка, где мальчиков обучали мелкой краже и хулиганству, а девочки изучали «науку улиц»[761]. Клиенты проституток принадлежали к двум основным категориям. К первой группе относились люди, вписавшиеся в условия нэпа «рыцари частного капитала», высокооплачиваемые чиновники и специалисты, содержавшие девушку «в шелковых чулках» или «совдаму», воссоздавая таким образом дореволюционные нормы социополовых отношений. Вторая категория не была новой — студенты и рабочие, которые пользовались дешевыми проститутками из-за нехватки времени, денег или сил. Когда одного комсомольского активиста спросили, что он думает о визитах к проституткам, он ответил: «Что вы имеете в виду? Это социальное зло, вызванное экономической нестабильностью. Когда она приглашает меня, почему я не должен идти? Она зарабатывает деньги, а я удовлетворяю нужду. Я слишком занят, чтобы заниматься соблазнением или любить»[762].

Возможно, как считают некоторые наблюдатели, на душу населения в России было меньше проституток, чем в любой другой стране Европы[763], тем не менее в 1920-х гг. попытки большевиков снизить их количество оказались тщетными. Одна из причин этого — неоднозначное отношение к самой проститутке. Кто она: паразит или жертва? Правоохранительные органы склонялись к первому. Они преследовали проституток во время Гражданской войны и позже предложили создать «милицию нравов», хотя, что именно под этим понималось — простой милицейский патруль или создание врачебно-полицейского надзора, не ясно. По крайней мере, один доктор (Залкинд) считал, что проститутки относятся к так называемому «клиторному типу» и поэтому неизлечимы. Однако государственная политика отвергала эти консервативные подходы и руководствовалась указанием Ленина: «Возвратите проститутку на работу и найдите ей место в общественном производстве», хотя опыт трех поколений феминисток, социальных и медицинских работников показал, что сделать это труднее, чем сказать[764].

Поскольку проституция была непосредственно связана с венерическими заболеваниями, Советы решили покончить с ней прежде всего как с медицинской проблемой — традиционный путь, который избирали все правительства, озабоченные данным вопросом. Таким образом, комиссариат здравоохранения создал Центральный совет по борьбе с проституцией. Профилактическая часть его работы состояла в обеспечении возможности для женщин работать и учиться, в проведении пропагандистских кампаний против этого порока и прямом заимствовании старых филантропических методов вроде встречи приезжающих крестьянок на городских железнодорожных вокзалах. Предполагалось, что проститутка должна быть защищена от насилия и плохого обращения. Официально она рассматривалась как жертва обстоятельств, равно как и ее клиенты, однако вопрос о последних оставался открытым. Сводники и владельцы борделей и домов свиданий должны были приговариваться к тюремному заключению. В 1924–1925 гг. были совершены облавы более чем на две тысячи злачных мест, которые были в результате закрыты. Главная заслуга Советов состояла в создании сети профилакториев, сочетавших в себе черты вендиспансеров, мастерских и приютов. В них инфицированные проститутки могли получить медицинскую помощь, профессиональную подготовку и в конце концов направление на работу[765].