Женское счастье

– И папа вас жутко к нему приревновал. Более того – решил, что вы просто закрутили с ним дачный романчик, пока вашего ухажера не было рядом.

– Господи, что за чушь! – воскликнула Татьяна, всплескивая руками. – И взбредет же такое в голову взрослому человеку!

– Но вы же тоже приревновали его ко мне, – с лукавым видом промурлыкала Даша. – Или я ошибаюсь?

Татьяна не ответила. С минуту она сидела молча, потом решительно поднялась и сказала:

– Мне надо побыть одной, так что пейте чай без меня.

Даша проводила выходящую из комнаты женщину понимающим взглядом, не заметив, что Павел придал лицу умильное выражение собаки, наконец-то обретшей долгожданного хозяина.

– Может, мне подогреть чай, а то остыл? – спросил он, чтобы привлечь внимание очаровательной гостьи к себе.

– А давай пойдем в кухню – поговорить надо, – сказала она и прищурилась, оценивающе глядя на молодого человека. – Да, и возьми с собой, пожалуйста, эти фотографии, если можно, конечно. Очень посмотреть хочется. Они твои?

Даша купила Павла с потрохами, как любого мужчину, проявив интерес к тому, что составляло смысл его жизни. Продолжив завоевание сердца молодого человека восторженными охами и ахами, она исподволь повела разговор о том, что если он желает добра своей маме, то надо брать контроль над ситуацией в свои руки. А то эти взрослые все любят усложнять.

И вот когда план, названный с присущим юности слегка ироничным отношением к родителям «Воссоединение голубков», был вчерне составлен, на пороге кухни появилась Татьяна. Фартук она сняла, прическу поправила, но домашнего платья переодевать не стала, чтобы не демонстрировать, насколько серьезно относится к предмету разговора.

Молодые люди сидели рядышком, а перед ними на столе были разложены профессиональные фотожурналы с глянцевыми обложками и Пашины снимки. «Слава богу, им не до моих проблем, – облегченно вздохнула Татьяна, – и я не выгляжу в их глазах сбрендившей на старости лет бабой».

– Хотите чаю, Татьяна Валентиновна? – как ни в чем не бывало спросила Даша и даже чуть привстала из вежливости.

– Спасибо, нет, – ответила уже полностью овладевшая собой хозяйка дома. – Но не могли бы мы с тобой немного посекретничать?

– Конечно, – охотно ответила девушка, бросив на Пашу выразительный взгляд.

– Тогда я, пожалуй, пойду пройдусь, – сообщил он и, не дожидаясь ответа, покинул кухню. Вскоре хлопнула входная дверь.

Татьяна, внешне совершенно спокойная, опустилась на табурет и вздохнула, собираясь с мыслями.

– Вот вы, Даша, – начала она, – сказали, что ваш папа мучается. Это правда?

– Чистая правда! – заверила ее девушка. – Даже дом строить перестал. Сидит сиднем перед сараем и смотрит в никуда. Уж как только дядя Вася его не уговаривает, все без толку! Прямо интерес к жизни потерял.

– Но вы говорили, что ваша мама – женщина энергичная, самостоятельная… Я же совсем другая, мною только ленивый не командует, – скрепя сердце призналась Татьяна.

– Если откровенно, то именно это, похоже, и понравилось в вас папе. Боевых подруг, которые в горящей избе коня на скаку остановят и еще рублем подарят наблюдающих за этим мужиков, он насмотрелся за свою гарнизонную жизнь вдоволь. А вот думать о ком-то постоянно ему ни разу не приходилось, оберегать от непредвиденных случайностей. Вдруг не то сделает? Не туда пойдет? Не дай бог еще за молоток схватится! За нас с мамой он в этом смысле всегда был спокоен. Вы же другое дело…

– То-то и оно, – вздохнула Татьяна. – Мне казалось, что я его только раздражаю своей неумелостью и нерешительностью.

– Только поначалу! – неделикатно воскликнула Даша, желая успокоить собеседницу. – А потом папа неожиданно почувствовал себя человеком, который в ответе за существо более слабое и менее приспособленное к жизни, нежели он сам. Словом, настоящим мужчиной.

– Да, а курицей безмозглой это слабое существо называть разве годится?.. – обиженно протянула Татьяна.

Даша растерялась, но только на миг.

– А вы его никак не обзывали про себя? – поинтересовалась она.

Еще как обзывала: и «небритым типом», и «преступным элементом», и «бандюганом». Не говоря уже о «мерзавце», «негодяе», «хаме, хаме и еще раз хаме» и прочее. Но это не в счет, потому что тогда она считала, что имеет на это право.

– Обзывала, – кивнула Татьяна. – Но я же не знала, какой Гоша на самом деле.

– Вот и он сначала не знал, какая вы на самом деле, – улыбнулась Даша, довольно отметив про себя «Гошу». – А теперь знает. Вы простите его, ведь произошло просто досадное недоразумение?

– А он меня? – вопросом на вопрос ответила ее собеседница.

– Ну… – девушка задумалась, – полагаю, немного поизображает обиженного, а потом сделает все, чтобы вас не отпустить от себя.

– Хотите сказать, он меня… любит?

Дашу заметно смутил столь откровенный вопрос и она неопределенно пожала плечами:

– Вот здесь уже разбирайтесь, пожалуйста, сами. Я на себя такую ответственность не возьму, – и мысленно добавила: «Любит не любит, плюнет – поцелует. Детский сад какой-то, право слово! Хорошо вместе – живите, нет – разбегайтесь».

– Ну и как же это сделать? – потупившись, произнесла Татьяна.