Жены и дочери

Неужели Роджера приглашали в Тауэрс и он отказывался? Миссис Гибсон не могла этого понять. Леди Камнор продолжила:

- Сейчас мы особенно желаем заполучить его. Мой сын, лорд Холлингфорд, не вернется в Англию до той самой недели, пока к нам не приедет герцог Атерстоун. Я полагаю, мистер Гибсон очень близко знаком с мистером Хэмли. Как вы думаете, он мог бы убедить его почтить нас своим присутствием?

И это гордая леди Камнор говорит о Роджере Хэмли, которого она, миссис Гибсон, выставила из гостиной два года назад за то, что он пришел в неурочный час, и которого Синтия вычеркнула из своего сердца? Миссис Гибсон была удивлена и смогла только пробормотать, что мистер Гибсон сделает все, что пожелает ее светлость.

- Благодарю. Вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я не тот человек, и Тауэрс не тот дом, чтобы упрашивать гостей. Но в этом случае я склоняю голову; высший свет должен всегда первым оказывать честь тем, кто отличился на поприще искусства или науки.

- Кроме того, мама, — заметила леди Харриет, — папа всегда говорит, что Хэмли поселились на своих землях еще до завоевания Англии[2]; тогда как мы приехали в графство столетие назад. И существует предание, что первый Камнор заработал свое состояние, продавая табак в царствование короля Джеймса.

Если леди Камнор и не переместила аккуратно свою слуховую трубку и тут же не понюхала табак, то вела она себя подобно этому. Она начала тихий, но тем не менее властный разговор с Клэр о подробностях свадьбы, который продолжался до тех пор, пока она не посчитала, что настало время уходить; тогда она резко оборвала леди Харриет и увела ее в самом разгаре беседы, в которой та описывала Синтии развлечения Спа[3], куда должны будут отправиться молодожены в свадебное путешествие.

Тем не менее, она подготовила приятный подарок для невесты — Библию и молитвенник, обшитый бархатом, с серебряными застежками; а также собрание домашних расчетных книг, на первой странице которых леди Камнор собственноручно написала надлежащее еженедельное пособие на хлеб, масло, яйца, мясо, бакалею с расчетом на одного человека, проставив лондонские цены из статей, чтобы самая неопытная домохозяйка могла убедиться, не превышают ли ее расходы положенные средства, как она выразилась в записке, которую отправила с красивым и скучным подарком.

- Если ты поедешь в Холлингфорд, Харриет, возможно, ты возьмешь эти книги для мисс Киркпатрик, — со всей прямолинейностью и правильностью, присущим безупречному характеру графини, сказала леди Камнор, запечатав свою записку. — Я понимаю, они все уезжают завтра в Лондон на эту свадьбу, несмотря на то, что я сказала Клэр о том, что она должна провести свадебную церемонию в собственном церковном приходе. В тот раз она ответила мне, что совершенно согласна со мной, но у ее мужа такое сильное желание поехать в Лондон, что она не знает, как сможет возразить ему в соответствии со своим долгом жены. Я посоветовала ей повторить ему мои доводы, дабы они подумали о том, что было бы неблагоразумно устраивать свадьбу в городе. Но я боюсь, что над ней одержали победу. Когда она жила с нами, это было ее огромным недостатком; она всегда была так уступчива и никогда не знала, как сказать "нет".

- Мама! — произнесла леди Харриет кротким тоном убеждения. — Ты думаешь, что любила бы ее, если бы она возражала тебе и говорила "нет", когда тебе хотелось, чтобы она сказала "да"?

- Разумеется, любила бы, моя дорогая. Мне нравятся все, у кого есть собственное мнение; только когда мнения основаны на мыслях и опыте, люди имеют возможность их принять. Я думаю, это характерно отличает их от тех, кто позволяет убеждать себя. Я думаю, что единственно упрямство не дает им признать, что они поддаются убеждению. Надеюсь, я не деспот? — спросила она с некоторым беспокойством.

- Если и так, дорогая мама, — ответила леди Харриет, целуя очень нежно суровое запрокинутое лицо, — мне нравится деспотизм больше, чем республика, и я, должно быть, очень деспотична со своими пони, поскольку уже становится очень поздно для поездок в Эш-холт.

Но когда она прибыла к Гибсонам, то ее надолго задержала там ситуация, сложившаяся в семье, и она отказалась от поездки в Эш-холт.

Молли сидела в гостиной бледная и дрожащая, сдерживая себя неимоверным усилием. Кроме нее там никого не было, когда вошла леди Харриет: в комнате царил беспорядок, всюду были разбросаны подарки и бумага, из картонных коробок наполовину выглядывали предметы одежды.

- Ты выглядишь, как Марий[4], сидящий среди развалин Карфагена, моя дорогая! Что случилось? Почему у тебя такое горестное лицо? Ведь эту свадьбу не отменили? Хотя я ничему не удивлюсь, если здесь замешана прекрасная Синтия.

- О, нет! Все в порядке. Но я подхватила простуду, и папа говорит, что мне лучше не ездить на свадьбу.

- Бедняжка! И к тому же это твой первый визит в Лондон!