Жены и любовницы нацистов

Геббельс тоже не мог молчать в такой момент. Он до самого конца оставался министром пропаганды и заявил в свою очередь, что «штурм монголов разобьется о стены нашего города. Я останусь со своими сотрудниками, само собой разумеется, в Берлине. Моя жена и дети также останутся со мной!»

Забавно, что в пропагандистских целях тираны разных народов всегда применяют одни и те же средства. В начале войны, когда фашисты стояли под стенами Москвы, Сталин тоже во всеуслышание заявил, что московское правительство остается в городе и не намерено эвакуироваться.

Магду, конечно, никто не спрашивал, поддерживает ли она мужа. Но эта женщина привыкла не перечить и подчиняться, поэтому восприняла известие о том, что они остаются в полуразрушенном Берлине, достойно. А ведь еще 28 марта Йозеф Геббельс писал в своем дневнике, что его семья готовится к эвакуации на «Лебединый остров». Видимо, он уже был уверен, что конец войны не за горами и надежды на победу нет, но посчитал, что буккер фюрера гораздо лучшее укрытие, чем собственный особняк. А может, он уже тогда планировал самоубийство всей семьи. Трудно поверить, что у Геббельса могли быть иллюзии, что он выживет, попадя в плен.

Отношения Геббельса к супруге можно проиллюстрировать еще одним фактом. В то время как Магда с детьми занимала четыре комнаты в передней части бункера и обедала прямо в широком коридоре, сам Геббельс жил глубоко под землей, рядом с Адольфом Гитлером и Евой Браун. Министр без устали что-то строчил в своем дневнике, пытаясь успеть дописать все, что хотел, а Магда успокаивала детей. Она читала им вслух, играла и действовала спокойно и без истерики.

Вот как вспоминал последние дни войны молодой капитан Герхард Больдт, служивший в бункере: «Фрау Геббельс до самого конца не боялась смерти. Живая и элегантная, постоянно ухоженная, она поднималась по винтовой лестнице, перешагивая, обычно, сразу через две ступеньки. Для каждого она находила добрую улыбку и слова поддержки. Может быть, ее достойная восхищения сила характера была вызвана фанатичной верой в Гитлера и его слова о победе».

В последние дни своей жизни Магда, как и супруг, много писала. Она делала дневниковые записи, отсылала письма. После того как 27 апреля фюрер снял с собственного пиджака и приколол Магде на платье золотой партийный знак отличия, первая дама рейха умиленно писала: «Вчера вечером фюрер прикрепил мне свой золотой партийный значок. Я горда и счастлива. Дай Бог, чтобы у меня остались силы сделать последнее, самое тяжелое. У нас есть только одна цель: верность фюреру до смерти. То, что мы можем вместе с ним закончить жизнь, — милость судьбы, которой мы ни разу не осмелились перечить». Хотя сегодня уже трудно достоверно сказать, сколько было в ее смерти фанатичной преданности, а сколько — понимания безысходности положения.