Жены и любовницы нацистов

В тот же день она написала и письмо своему сыну от первого брака Гаральду. Магда не знала, что к этому моменту он уже находился в плену. Этот документ служит образцом фанатизма, ослепляющего человека настолько, что и человеческое в нем распознать почти невозможно: «Мой дорогой сын! Вот уже шесть дней мы находимся в бункере фюрера: папа, твои пятеро сестер, маленький брат и я. Мы здесь, чтобы закончить нашу социал-националистическую жизнь единственно достойным путем. Если ты получишь это письмо… Ты должен знать, что я осталась здесь против воли папы, что еще в прошлое воскресенье фюрер хотел мне помочь отсюда уехать. Ты знаешь свою мать — мы имеем одинаковую кровь — это далось мне не без тяжелых терзаний. Наша прекрасная идея погибла — и с нею все, что я знала в моей жизни прекрасного, достойного восхищения, благородного и доброго. Мир, который наступит после фюрера и национал-социализма, больше не стоит того, чтобы в нем жить. Поэтому я забираю с собой отсюда и своих детей. Они слишком малы для жизни, наступающей после нас, и милостивый Бог меня поймет, если я сама дам им избавление. Ты будешь жить дальше, и у меня к тебе единственная просьба: не забывай, что ты — немец. Не делай того, что против твоей чести, и заботься о том, чтобы наша смерть не была напрасной для твоей жизни.

Дети прелестны. Обходятся без посторонней помощи даже в этих, более чем примитивных, условиях. Спят ли они па полу или хотят умыться, есть ли у них еда — ни одной жалобы или слез. Удары сотрясают бункер. Взрослые защищают малышей, и их присутствие здесь уже потому благодать, что они иногда вызывают улыбку у фюрера…

Будь верным! Верным себе самому, верным по отношению к людям и своей стране, во всех смыслах этого слова. Гордись нами и постарайся сохранить о нас дружеские воспоминания, которые будут вызывать гордость за семью. Однажды каждый человек должен умереть, нет ничего прекраснее, почетнее и отважнее прожить так недолго, чем вести счет долгим дням в постыдных условиях. Письмо закончено. Ханна Рейч возьмет его с собой. Она еще раз совершит полет. Я обнимаю тебя в самой душевной, сердечной и материнской любви! Мой дорогой сын, живи для Германии. Твоя мать».

Несколько строк к этому прощальному письму дописал и сам Йозеф Геббельс. Как обычно, он пропагандировал, а не прощался с приемным сыном. Речь в его письме шла только о том, что Гаральд должен оставаться примером преданности Германии и гордиться тем, что принадлежит к их семье. «Однажды придет час, когда мы, честные и незапятнанные, вновь предстанем перед миром. Настолько же честными и незапятнанными, как наши мысли и цели».

Эти письма были отданы личной летчице фюрера, которая совершила еще один вылет из уже практически блокированного Берлина. Судя по этим строкам, Магда и Йозеф уже готовились к самоубийству. По крайне мере их письма свидетельствуют о том, что они прощались с сыном и не надеялись уже когда-нибудь его увидеть.