Жены Натана

Натан встает и зовет Узи, который ожидает за дверью, просит его проверить, почему свет в зале такой слабый и недостаточно тепло от батарей. «Я говорил тебе давно, их надо сменить». Садится, спрашивает, каков новый шоколад, видят ли все хорошо друг друга или стоит сменить комнату. Смотрит на меня и сидящую рядом Рахель. «Вижу, привел жену. Наконец-то вы опять вместе». Затем, сделав паузу, продолжает, не глядя на меня: «Возникла у нас, Меир, интересная идея, из тех, которые предложили мне после дневного заседания. Это кажется наиболее реальным. Выслушай меня, Меир, до конца и не волнуйся. Идея такова, что ты на себя возьмешь весь убыток, который будет обнаружен. Ты был одним из инициаторов дела в Галилее, и к тому же, Рахель довольно близко связана с Хаггаем (на букву «г» он давит, как на педаль пианино). – Натан на минуту замолкает, ибо секретарша приносит ему несколько писем для прочтения и подписи. Он быстро пробегает взглядом бумаги и подписывает в нескольких местах. Благодарит секретаршу с улыбкой, и она покидает зал. Снова обращается ко мне, на этот раз глядя прямо в лицо: – Меир, мы лишь обсуждаем идею, ничего не будет предпринято без твоего согласия. Для всех вне фирмы ты тот, кто берет на себя все убытки. Объяснишь письменно, как это случилось, ведь никто в нашей фирме не умеет так оформлять мысли, как ты. Но главное это то, что я сейчас скажу: между мной и тобой все будет абсолютно упорядочено. Даже если ты объявишь себя банкротом, все заботы и ответственность за Рахель и Ярона лягут на меня. В личном плане у тебя будет еще больше, чем есть у тебя сейчас». Рахель кладет руку мне на колено, сжимает его и молчит. Не знаю, поняла ли она что-то из слов Натана. Я сбит с толку и меня просто тянет покинуть это помещение.

Натану сообщают, что звонит Дана. Он отвечает с места громким голосом: «Ты, конечно же, беспокоишься о своем друге. Может, тебе скучно. Я же разъяснил тебе, что Меир на моей ответственности. Можешь успокоиться».

Теперь Натан просит двух начальников отделов представить данные об общем объеме продаж. Начинается дискуссия о шансах улучшения рынка в ближайшие месяцы. Натан выглядит усталым, почти засыпающим, но не теряет нити дискуссии, то и дело вмешиваясь в нее и формулируя заново отчет каждого. После часа дебатов все расходятся.

Мы с Рахель встаем, и она, непонятно кому, негромко говорит «до свиданья». Снова Рахель ведет машину, а я пытаюсь сформулировать некий текст письма Дане: «Дорогая, а мне особенно, Дана. Взволновало меня очень, когда ты позвонила Натану во время весьма неприятной встречи вечером. Нет у меня более близкого человека, чем ты. Прошу тебя об одном: береги себя (этого я желаю многим людям) и столь же бережно относись ко мне. Я очень оскорблен, и боюсь Натана. Твой Меир».

Заклею письмо в конверт и попрошу Ярона отнести утром и вручить в руки Дане. Рахель ни о чем не спрашивает меня, я же колеблюсь, стоит ли рассказать ей о письме. В конце концов конечно же расскажу, но торопиться не стоит. Пока же следует мне посоветоваться с Рахелью по поводу завтрашнего дня: пойти ли на работу, как будто ничего не случилось, проследить за ремонтом здания, или остаться дома на несколько дней.

– 40 —

Я остаюсь дома. И Рахель рекомендует мне отдохнуть. «Если позвонят из офиса, я отвечу им». – «Рахель, это может оказаться ошибкой с нашей стороны», – говорю я в испуге. Но она стоит на своем: «Если и ты хочешь, чтобы мы вернулись к относительно нормальной жизни, пришло время, чтобы ты сосредоточился на том, что происходит в нашем доме. Ярон уже взрослый парень, но еще нуждается в нас обоих». – «И все же, Натан может рассердиться, если я не отвечу ему по телефону». – «Я ведь говорю с тобой о других важных вещах, оставь Натана в покое, достаточно ты с ним запутался. Почему бы тебе не приготовить нормальное место для работы дома, почему бы нам не сделать ремонт, может быть, даже достроить небольшую комнату для еще одного ребенка», – говорит она и отворачивает от меня взгляд. Я потрясен тем, что Рахель говорит о возможности заиметь еще одного ребенка, если со времен моей болезни у нас вообще не было никакой физической связи.

Спустя два дня посещает нас Узи, ибо, как говорит, беспокоился по поводу моей неявки на работу. «Только не попадай опять в больницу. Никто из нас не желает этого. Вот, я тут принес некоторые вкусные вещи, чтобы облегчить заботы Рахели». Он извлекает из кармана большую салфетку, кладет на нее печенья и сыры: «Все здесь кошерно, можешь проверить». Достает из мешка новый напиток, лишь недавно появившийся на прилавках страны.