Жены русских царей

Конрад и Франц пошли к Шарлоте и оба повторили свою клятву быть ей преданными до гроба. Затем решили, чтобы Конрад оставался при Шарлоте и Эмилии, а Франц отправился в Берлин готовить всё необходимое для переезда в Америку. Франц знал в лицо Альбрехта, а из рассказа Конрада ему стала известна неприятная история его ссоры с молодым офицером из-за царевны. Увидев его в берлинской гостинице и услышав от одного знакомого о затруднительном положении Альбрехта, Франц (красный жилет) подумал: «Не будет ли кстати посвятить графа в тайну царевны и уговорить его принять участие в её предприятии? Такой верный человек, который за царевну проливал свою кровь, может быть ей полезен в дороге». Желая предварительно испытать степень преданности Альбрехта, Франц захотел понаблюдать, какое впечатление произведёт на него известие о смерти царевны. Это и было причиной того, что Франц так внезапно напугал Альбрехта в берлинской гостинице. Но, желая избежать вопросов, он тотчас удалился из гостиницы, а на другой день узнал об отчаянии графа и его расспросах в русском посольстве. Поэтому Франц решился поговорить о нём с Шарлотой, когда та приехала в Берлин. Но последняя, боясь, чтобы Альбрехт вследствие его сильной привязанности к ней не попытался бы, напротив, воспрепятствовать её бегству из Европы, предпочла избежать встречи с Альбрехтом и тотчас же оставить Берлин, хотя до открытия навигации было ещё далеко.

До отъезда из Берлина Шарлота испытала новый испуг и чуть сама не выдала себя. Она вошла с Эмилией в магазин дамских нарядов купить себе какую-то вещь. Вскоре в тот же магазин пришла её подруга молодости, та самая, с которой она заблудилась в лесу Бланкенбурга и с которой она вела переписку во всё время её пребывания в Петербурге; она чуть не вскрикнула от радости и готова была броситься в её объятия, но вовремя опомнилась, обернулась к ней спиной и быстро вышла.

Ввиду того, что до открытия навигации оставалось много времени, беглецы отправились в Париж и рассчитывали там оставаться до мая, до отправки кораблей в Америку. Шарлота полагала, что в Париже при большом передвижении людей, при громадном приезде и отъезде путешественников из разных стран света она останется совершенно незамеченною. На самом же деле вышло наоборот. Именно этот громадный наплыв народа со всех стран света бывает причиной частой встречи с земляками, в особенности почти неизбежна была встреча с русскими, часто посещавшими столицу Франции.

В Париже Франц нанял квартиру для Шарлоты и Эмилии на окраине города около Булонского леса, чтобы они имели возможность гулять близко от дома. В одно утро, пройдясь по лесу, они увидели там русского генерала, который стал пристально на них смотреть. Шарлота быстро повернула в другую аллею. Но незнакомый ей генерал поспешно последовал за ней. Она в сильной тревоге думала, что, вероятно, этот генерал видел её при дворе в Петербурге и теперь узнал в Париже. Он, верно, сейчас донесёт о ней в русское посольство, её задержат и возвратят в Россию. Эмилия посоветовала взять фиакр, поспешить домой и тотчас оставить Париж. Но генерал взял другой фиакр и поехал вслед за ними. Шарлота и Эмилия быстро вошли в свою квартиру и заперли за собой дверь. Первая дрожала, как древесный лист, колеблемый ветром. Она попросила Конрада тотчас собраться в путь, но успокоилась, когда пришедший к ним швейцар дома с любопытством расспрашивал, как зовут младшую из дам. Ему сказали, что её зовут Эмилией и что она приехала из Берлина. Швейцар сообщил, что русский генерал скоро приедет с полицейскими чиновниками для допроса, потому что генерал указывает на Эмилию как на девушку из полусвета, укравшую у него сто тысяч франков. До производства следствия, прибавил швейцар, он не может выпустить из дома обеих дам.

Действительно, через час приехал генерал с полицейским комиссаром. Но при первом взгляде на Эмилию он начал извиняться, уверяя, что ошибся, что вышло недоразумение, что обманутый поразительным сходством Эмилии принял её за свою знакомую. Шарлота и Эмилия были рады, что отделались одним испугом, и, желая, чтобы русский поскорее удалился из их квартиры, охотно простили ему его ошибку и немедленно после этого, вместе с Конрадом и Францем, оставили Париж, где почти на каждом шагу должны были опасаться неприятных встреч, вследствие которых они могли быть раскрыты.

Наши беглецы скитались из одного города в другой и нигде не оставались долго. Наконец они дождались месяца мая и тогда сели на корабль, отходивший в Америку из одного французского портового города. Конрад принял имя Вебера и считался отцом Шарлоты и Эмилии, а Франц выдавал себя за его камердинера. Франц закупил всё, что нужно было для долгого плавания, и привёз на корабль.

Пушки гремели на прощание, ветер вздувал паруса, матросы ликовали и пели. Корабль летел как на крыльях над тёмными волнами океана. Берега Европы постепенно удалялись назад.

Эмилия стояла на палубе в грустном и глубоком размышлении. Губы её дрожали, глаза были полны слёз.