Жерло душ II

Тимур Агаев Жерло душ II

   I

    Пока толерантностью жгут огни,

    И ставят против врагов посты,

    Не угасают все они,

    Странное безмолвие

    Съедает меня изнутри;

    И горят в этом пламени люди,

    Пламени современного времени,

    И ходят по улице парады, ставят флаги,

    Большие люди считают большие деньги.

    Прав был век – толерантность убьет нас всех;

    Да и толерантностью тут и не пахнет,

    Просто люди нашли повод

    Снова ворваться с цепи.

    Разорвать, убит, сломать, поджечь снова

    Смерти костры…

    История просто подменяет наживу,

    Люди ведутся, будто тупые крысы снова,

    И осознают свою ошибку лишь их внуки,

    Когда будут читать про то, что совершили деды…

    И знаете, возможно я тут тоже состою.

    Тоже лишь добра хочу, пусть и глотаю кровавую слюну,

    Люди выходят на митинг, чтобы отстоять свои права,

    Не нужна им смена власти – просто жить

    Им лучше дайте…

    Собрали всю мозаику, раскрыли всех воров

    Из государственных столов,

    Теперь те переживают, что

    Их стол займет кто-то другой.

    И будто птицы у гнезда – те собрались

    И не отпустят никогда.

    А потом вопросы:

    «Где же толерантность ваша?»

    Умерла там, где и совесть их…

    Пожалуй навсегда.

    Мы опасные люди из темных улиц,

    Лучше к нам не подходи,

    Из темных переулков отроду,

    Да и некоторые слабы, но

    Порвать шкуру ради дела готовы,

    Мы выросли в подковах,

    И пришел момент снять оковы

    С наших голов и рук проводы…

    Одни желают равноправия,

    Закрыв глаза на смерти и казни,

    Забыв про вождя статуи,

    И как боготворили все одну лицемерно

    Статуэтку лжеца и убийцы.

    Другие желали бы перенять все оттуда,

    Откуда-то из-за границы,

    Пропуская слова о том,

    Что во многом те сказки – лишь небылицы.

    Другие хотят лживой стабильности,

    Смиренно выдерживая все удары,

    Воровство и беспредел.

    »А что же делать?» —

    Оправдываться – их предел.

    А кто-то видит страну такой,

    Какая та есть;

    А кто-то не терпит,

    Пока сердце бьет

    Те хотят все поесть;

    Скажут – вы с голодного края,

    Иль с Африки к нам прилетел?

    А я скажу – не хотите, как в Африке,

    То хватит терпеть беспредел…

   ***

    Слова души,

    Любви столицы,

    И как жесток мой век.

    Над городом

    Летают птицы.

    Слова души,

    Любви столицы,

    И как жесток мой век.

    Жаль, что все это —

    Счастье, свобода —

    Небылицы лишь земных утех.

    Был бы рад…

    Стихи Отчизне;

    Слова души,

    Любви столицы,

    Жестокий век,

    Как человек…

    ***

    Выход на ринг, свет красный,

    Кровь застывает в крови,

    Запах опасный; опасности

    Меня не сломали,

    Вот поэтому я тут,

    Все позади те твари;

    Привет парень!

    Как твой день прошел?

    Поел, поспал, девушку нашел?

    Но плевать, у тебя все то же лицо,

    Злобное, твердое…

    И по сигналу

    На друг друга нападем,

    Будто собаки, на ринге мы вдвоем,

    Разорвем, сломаем и сомнем.

    Упадет либо ты, либо я,

    Мы с тобой сегодня явно не друзья,

    Это спорт, это драйв,

    Это наш кайф…

    И закончился бой,

    Мыльно ловлю движение,

    Встаю, выдыхаю,

    И ухожу прочь, смотря позади

    Тебе в след…

    И поглотит темная ночь,

    Да коридор впереди…

   II

   О том, кто такой Андрей.

   О расставании Лана и Анны.

   О том, как Лан нашел другую…

    Вернувшись в дом

    Под гнилую песню

    Каркающих ворон,

    Андрей пришел на кладбище

    Детских воспоминаний,

    И сев за стол

    Протирал он долго

    Свои раны…

    Лан и Анна,

    Анна, Лан,

    Лучшие друзья мои

    Со времен детских,

    Пристально спокойных дней.

    Я, Андрей, друг их,

    Застал однажды Лана

    Захлебнувшегося

    В собственных слезах.

    А что такое, друг мой?

    Отвечает Лан:

    В любви признался,

    Но любовь моя угасла…

    Но не могу расстаться

    С Анной, любит та меня;

    И бросил я свой голос:

– Так расстался – будет лучше,

    Раз не любишь больше век. —

    И пусть считаю его глупым,

    Что признаться захотел

    А потом, с угасаньем чувств,

    Уйти, и бросить захотел;

    Любовь – не чувства,

    Любовь – та есть забота,

    Доброта и пониманье,

    Любовь – в сердце глубоко

    Зарыто то признание…

    И те расстались:

    Лан и Анна,

    Анна, Лан,

    Что некогда за руки держались,

    Друг другу обещали да клялись,

    Что не бросят никогда…

    И вдруг расстались.

    Нашел Лан себе другую,

    Оставив Анну на произвол ее эмоций,

    Теперь мысли заполонил все ею,

    А ту Анну сделал себе чужой…

    Ушел от Анны Лан

    К Ангелине той…

   III

   О том, как Лан прощения просит.

   О том, как Ангелина Андрея полюбила.

    Сценарист нашей жизни – не сценарист,

    Художник зрелый, неумелый,

    Водит кисточкой по грязному и без того полотну,

    Водит кривым мазком краскою белой.

    Иногда у него что-то выпадает,

    И белая краска сгущается с грязью той,

    Наполняясь жесткостью, чернотой.

    Но и ладно – убрали кисть, потерпели, страдали,

    И снова кисть в руки взяли,

    И снова мажем мы белою краской…

    А потом кончается холст и художник,

    Прощаясь горестно, берет его в руки,

    Разводит костер и сжигает полотно,

    И лишь по ветру пыль уносит ее…

    ***

    Вот, как в час чудесный

    Лан бросил по тропам блуждать:

    Творец небесный! Как же так,

    Что девушку бросают пропадать?

    И ласковый ветер, бросая

    Приятной листвой не помог.

    Боже мой! И почему

    Судьба, карая, больше шрамы

    На теле оставляет? В чем причина?

    Какое угрюмое веселье

    Я этим отказом ей воздал

    Тогда я душу рвал!

    Бывает, дьявольское пение.

    Прости, был только лишь с тобой я счастлив,

    Но совершил ошибку глупый я,

    Зря тогда Ангелине в любви ложной признался,

    Счастье на красоту я променял…

    Как интересно —