Жернова. 1918–1953. Большая чистка

— Завтракали? — спросил он с неистребимым прибалтийским акцентом, пожав руки Андрееву и Дуднику и предложив им сесть. Выслушав ответ, успокоил: — Позавтракаете в продпункте. Это через площадь в каменном лабазе. А пока несколько слов об обстановке. Японцы устраивают на границе провокации. Живем, как на бочке с порохом. Даже приблизительно не знаем, когда и где они собираются устроить новую провокацию. Пока сдерживаем одними пограничниками. Ну и Амур — препятствие серьезное. Постепенно прибывают регулярные части. Вокруг шныряют всякие подозрительные личности из корейцев, китайцев и местных казаков. Вылавливаем. Вдоль границы есть корейские селения; чем восточнее, тем селений больше. Корейцы к советской власти настроены не слишком дружелюбно. Совершенно закрытый от нас мир. Средневековье. Есть сочувствующие из корейцев же, но мало. На станции, сами видели, полная неразбериха. Размещать прибывающие части негде. На носу август — пора мусонных дождей. Вот и приходится держать людей в вагонах. Строятся дополнительные ветки. Саперов и рабочих не хватает. Людей не хватает вообще. Я предлагаю вам поехать на границу, сориентироваться на месте, побывать на погранзаставах. К сожалению, сопровождающих дать не могу. Утром в Поярково пойдет машина с группой командиров. Поезжайте с ними. На месте разберетесь, что к чему.

— Вообще-то, у нас совершенно другое задание, — вставил Андреев.

— Мне известно ваше задание, товарищ капитан, — отрезал майор. — Инспекция погранзастав входит в это задание. Так что поезжайте. Пропуск в зону вам выпишут. Желаю успеха.

— Он явно не в восторге от нашего приезда, — заметил Андреев, когда они вышли на площадь. — А это может означать лишь одно: он боится проверки и боится ее не без основания. Имей это в виду, товарищ старший лейтенант.

— Есть иметь в виду, товарищ капитан! — ответил Дудник, прикладывая руку к фуражке.

— Можно и без этого, — проворчал Андреев, но ему явно понравилось, что Дудник чувствует дистанцию, отделяющую их друг от друга.

В автобусе Артемий обнаружил пограничника старшего лейтенанта Гордейчева, с которым иногда курил в тамбуре вагона. Гордейчев три года служил в Карелии, теперь выпал ему Дальний Восток. Это был рослый белобрысый парень, ленинградец.

— Вот, догнали-таки мы тебя, старлей, — пошутил Артемий. — Думал от нас скрыться в тайге? От нас не скроешься.

— Да уж вижу, — в тон Дуднику отвечал Гордейчев, — что дело мое аховое. Разве что на ходу в окошко выпрыгнуть.

— Не выйдет, — рассмеялся Дудник. — Пока ты, со своей комплекцией, в окошко пролезешь, я уже с той стороны тебя ожидать буду.

— Сдаюсь, старлей! Сдаюсь! — поднял Гордейчев вверх обе руки. — Мыслимое ли дело сбежать от почетного чекиста да еще и краснознаменца. Лучше садись рядом и расскажи, куда подевались твои сослуживцы?

— О, это большая-пребольшая секретная тайна! — вытаращил глаза Дудник. — Секрет сей тайны не известен даже моему начальству.

— Андрееву, что ли? — кивнул Гордейчев в сторону капитана, устроившегося возле кабинки водителя.

— Андреев не начальник, — качнул головой Артемий. — Он страдалец, за какие-то прегрешения выгнанный из Москвы. Видел бы ты, с каким страхом он смотрел из окна вагона на тайгу. Ему, небось, кажется, что за каждой елкой если не медведь с тигром прячутся, то япошка с хунхузом — это уж как пить дать. Кстати, а куда направляется товарищ старший лейтенант?

— Товарища старшего лейтенанта направляют на границу. Куда же еще? Начальником заставы. Кем же еще? Пошли служить вместе, лейтенант.

— С удовольствием бы пошел, но уже определен заместителем капитана Андреева.

— Да, должность весьма удобная: быть заместителем и никем не командовать.

— А ты думаешь, что никем не командовать легко?

Автобус наконец наполнился командирами разных родов войск и тронулся, дребезжа своими железками и отчаянно скрипя фанерным кузовом на разбитой дороге. Говорить при такой тряске было совершенно невозможно без риска откусить собственный язык, и в автобусе установилось молчание, нарушаемое лишь всеобщим кашлем, когда автобус погружался в тучи пыли, поднимаемые собственными колесами и гонимые ветром в том же направлении. Иногда приходилось даже останавливаться и ждать, когда уляжется пыль. Потом осторожно двигаться дальше. Правда, через какое-то время то ли дорога повернула, то ли ветер, и пыль стало относить в сторону.

Больше недели Андреев с Дудником провели на границе, переезжая с одной заставы на другую. Везде было одно и то же: огромные пространства, которые практически невозможно перекрыть наличными силами застав. Отсюда и контрабанда, и шпионаж, и вредительство. Но когда Андреев уже в Благовещенске составлял отчет о проверке, получилось, что вина за эти недостатки целиком и полностью лежит на местных органах НКВД и начальниках пограничных округов. Конечно, вина имела место: хромали снабжение, обучение, воспитание личного состава погранзастав, дисциплина. Главное же — увеличение количества застав — зависело целиком от Центра.

— Ты не согласен? — спросил Андреев, когда Дудник закончил читать отчет.