Жернова. 1918–1953. За огненным валом

В помещении связи командного пункта 1-го Белорусского фронта не умолкали голоса радистов и телефонистов, вызывающих войска, ушедшие за десять дней наступления далеко вперед. Офицеры оперативного отдела штаба наносили на свои карты новые положения войск. Все это сходилось у начальника оперативного отдела, затем у начальника штаба фронта генерала Малинина.

«Ох, больно быстро шагаем, — подумал генерал, разглядывая карту. — Даже боязно как-то. Не ударили бы немцы нам во фланг. Да и коммуникации растянуты непомерно, тылы не поспевают».

Собрав все сведения за последние часы, Малинин отправился к командующему фронтом маршалу Жукову. Войдя в кабинет, остановился у двери: маршал говорил по телефону и, судя по сдержанному тону, с самим Сталиным. Малинин поворотил было назад, но Жуков удержал его движением руки.

— Да, вышли к Познани двумя армиями, товарищ Сталин. Передовые отряды движутся дальше. Противник не успевает занимать своими войсками укрепрайоны. Этим надо пользоваться… Никак нет, товарищ Сталин. Противник деморализован. Он не способен оказывать серьезное сопротивление… Да, я понимаю, что долго это продолжаться не может. Но пока есть возможность наступать, надо наступать. Основное направление наступления — Кюстрин. Именно там удобнее всего захватить плацдарм на западном берегу Одера… Да, я согласен, такая опасность существует. Для этого мы поворачиваем правое крыло фронта в северо-западном направлении против восточно-померанской группировки противника… Нет, она еще не готова к контрудару по нашему флангу и пока не представляет серьезной опасности. Поэтому прошу не останавливать наступления войск фронта. Мы можем сходу захватить Мезерицкий укрепленный рубеж противника и плацдармы за Одером. По данным разведки и показаниям пленных на этом рубеже войск противника практически нет. Если мы промедлим, нам придется этот рубеж прогрызать, а это чревато не только потерей времени… Хорошо, товарищ Сталин.

Жуков положил трубку, сел.

— Беспокоится Верховный за правый фланг нашего фронта, — произнес он недовольным тоном. — Рокоссовский отстал более чем на сто пятьдесят километров. Конев застрял в районе Катовице. Но немцам в течение нескольких дней неоткуда брать резервы, чтобы ударить нам во фланг. Тут практически нет никакого риска. А Верховный требует приостановить наступление…

— Подготовить приказ, Георгий Константинович?

— Приказ? Подожди. Верховный обещал подумать. Пока он думает, надо гнать передовые отряды вперед — до самого Одера. Осталось-то всего ничего… Сколько у нас осталось?

— Передовой отряд Первой танковой армии находится в пятнадцати километрах от Мезерицкого укрепрайона.

— Вот видишь! Глупо останавливать его на такой дистанции. Передай Катукову, чтобы гнал свои отряды до самого Кюстрина без остановок, не ввязываясь в бои. Каждый час дорог. Надо захватить мосты, переправы через Одер. И хотя бы один плацдарм на западном берегу. А с восточно-померанской группировкой разделаемся чуть позже. Время у нас еще имеется. А пока пусть ими занимается Рокоссовский.

* * *

Командир передового отряда Первой танковой армии полковник Ножевой, по пояс торчащий из люка Т-34-85, остановил свой танк перед стоящим на дороге мотоциклом и, рядом с ним, сержантом из полковой разведки. За Ножевым встал и весь отряд, растянувшийся на добрых два километра.

— Что там? — спросил он сержанта.

— Укрепленная линия, товарищ полковник.

— Далеко?

— Да нет, не очень. Километра три-четыре.

— Заметно какое-нибудь движение?

— Тихо, товарищ полковник. Но мы, как вы и приказали, из лесу выезжать не стали.

— Правильно сделали.

Полковник Ножевой вызвал по рации командира стрелкового полка подполковника Скобелева. Тот подъехал на «виллисе».

— Давай прокатимся на твоем транспорте, — предложил полковник. — Твои разведчики донесли, что впереди укрепрубеж.

— Что ж, поехали.

Ножевой сел в машину к Скобелеву, и они покатили вслед за мотоциклистом.

Вдоль асфальтированной дороги ровными строчками тянулся сосновый лес, посаженный, может, лет десять назад. Одинаковые деревья сходились в ровные шеренги, точно солдаты на плацу во время перестроений, и промежутки между шеренгами просматривались на большие расстояния.

— Да, в таких лесах партизанам делать нечего, — покачал головой подполковник Скобелев. — Не то что в наших лесах.

— Да какие из немцев партизаны, — отмахнулся полковник Ножевой. И заключил уверенно: — Не тот народец! Во времена Наполеона только испанцы да русские и партизанили.

На опушке леса притаились мотоциклисты разведотряда.

Подбежал старший лейтенант Чопов, командир полковой разведки. Начал докладывать:

— Товарищ полковник!..

— Сам вижу, лейтенант. Все спокойно?

— Спокойно, товарищ полковник, — подтвердил Чопов. — Даже не верится.

— Смотри, Скобелев. Видишь? — протянул вперед руку Ножевой, другой рукой прижимая к глазам бинокль.

— Вижу.

— Это и есть Мезерицкий укрепленный рубеж. Видал, сколько там всего понатыкано… Мама моя родная!