Жернова истории - часть 1

Поэтому Сталин – нравится мне это, или нет – должен получить власть. Однако не следует вручать ему эту власть сейчас, ценой уже почти сработавшей интриги, сначала отдающей в его руки контроль над административным аппаратом партии, а затем при помощи этого инструмента делающей его партийным вождем. Пусть заработает власть своим собственным авторитетом. Должен суметь. А я попробую сорвать попытки образования в ВКП (б) вождя-администратора (во всяком случае, "в чистом виде"), что неизбежно подтолкнет любую такую фигуру к преобразованию политической системы СССР на манер восточной деспотии – с обязательным срубанием всех голов, которые вырастают слишком высоко…

Разумеется, аппарат – а точнее, партийно-государственная бюрократия – все равно будет ведущей социальной силой в этой системе. И наверху в любом случае окажется человек, выражающий интересы этого слоя. Но власть свою он должен получить не аппаратным путем, чтобы изначально статус лидера партии и государства не было однозначно зависящим от опоры на бюрократическую механику. Ведь отсюда вытекает перспектива взаимного истощения сил вождя и бюрократии в попытках вождя удержать в узде разнонаправленные эгоистические интересы служилого сословия. Такую задачу ему решать все равно придется, но лучше, если ее решение не будет концентрироваться в руках одного единственного человека, вынужденного опираться на чрезвычайные силовые методы, ставя себя неизбежно в позицию этакого полубога по отношению ко всем остальным…

Что же мне нужно, чтобы ослабить аппаратную монополию Сталина, но в то же время не дать другим вождям растащить управление страной на куски? В тот вечер я предпочел оставить думы, и хорошенько выспаться перед работой. Но следующие два дня вечерами я сидел у себя дома за столом и чертил различные схемы… Результаты этих трудов – листы бумаги, испещренные кружочками с фамилиями, стрелками, квадратиками с поясняющими надписями – были на исходе вторых суток аккуратно сожжены в ватерклозете, а пепел отправлен в канализацию

В пятницу мне на работу неожиданно позвонила Лида Лагутина и сама поинтересовалась, не желаю ли я немного разнообразить свой досуг культурным мероприятием – а именно, сходить в театр? Собственно, причин возражать я не видел, и мы договорились встретиться после работы на Триумфальной площади, у театра Всеволода Мейерхольда (ТИМ). В мое время на этом месте было построено здание концертного зала имени П.И. Чайковского.

Моя знакомая студентка, как я понял, очень хотела попасть на какой-либо из спектаклей этого режиссера, но учеба и комсомольские дела все время мешали осуществиться ее страстному желанию. Увы, и в этот день нас преследовала неудача – попытка купить билеты на спектакль "Д.Е." (по роману Ильи Эренбурга "Трест Д.Е.") не удалась. Впрочем, и на другие спектакли ТИМ билеты были распроданы. Порывшись в памяти (своей и реципиента), я попробовал отыскать какие-нибудь связи в театральном мире, чтобы решить проблему с билетами. Однако таковых не обнаружилось.

Лида вспомнила, что Мейерхольд ставит свои спектакли и в другом театре – Театре Революции на Большой Никитской (которому в моем времени суждено было стать театром имени В.В. Маяковского). Лишь с большим трудом получилось купить билеты на мейерхольдовскую постановку "Доходного места" по Островскому. Ни на пятницу, ни на субботу, ни на воскресенье билетов не было, и нам пришлось, отдав по три рубля за место, довольствоваться спектаклем в понедельник.

В понедельник, 24 марта, я поднялся вверх по как-то непривычно узкой для меня Тверской, чтобы встретить Лиду у памятника Пушкину (уже не в первый раз мы с ней оказываемся на этом месте…). Она пришла лишь полуминутой позже меня. Девушка была в своем неизменном скромненьком, но опрятном темном пальтеце, не выделявшем ее из толпы одетых подобным же образом горожанок. Модные пестрые ткани на пальто, или столь же модные меха (даже если это была кошка) могли позволить себе очень немногие. Правда, на этот раз ней, вместо платка, была вполне модная шляпка, придававшая ей довольно кокетливый вид – благо, хотя ночные холода были еще довольно чувствительными, таких морозов, что в начале марта, уже не было.

Пройдясь по Тверскому бульвару, мы вышли к Никитским воротам и свернули на Большую Никитскую, в сторону Манежной площади. Красно-кирпичное здание Театра Революции сразу бросалось в глаза…

Публика в театре была одета более франтовато, чем та, что посещала кино. В гардероб сдавались не только пальто, но и дорогие шубы. Было немало дам в модных платьях и шляпках, мехах, с драгоценностями, а их кавалеры были одеты в достаточно редкие тогда костюмы с галстуками. Однако и среди этой публики мелькали гимнастерки, косоворотки и толстовки, а в гардероб было сдано некоторое количество потертых шинелей.