Жернова. Книга 1

В нос ударил густой запах пота и горелого жира. Но дышалось все же легко — похоже в подземельях исправно работала система притока и оттока воздуха. Хотя тусклые пятна ламп рассеивал мрак, их света едва хватало, и дальний конец барака тонул в полумгле. Вдоль помещения тянулись ряды грубо сколоченных низких деревянных лежаков. Как только в барак вошел воспитатель, с лежаков тут же стали сползать порхи и вставать на колени. Они прижимали подбородки к груди, исподлобья настороженно следя за каждым движением Шила.

Глаза Бренна цеплялись за любые мелочи, лишь бы это помогло отвлечься от панических мыслей. Вот у входа широкий стенной выступ, который, судя по множеству деревянных мисок, заменяет стол. Длинные лавки из щелястых досок. Рядом — бочка с черпаком, наверное — с пресной водой. Ящик с песком на случай пожара. Но вот зачем у противоположной стены в каменный пол вделана огромная железная бочка, почти на метр выступающая над ним? Бренн и раньше видел подобные трехметровые дошники, которые использовали для засолки, но их делали из дерева и вкапывали в землю. Над железным дошником — рычажная конструкция с цепями, ремнями и блоками. Зачем здесь эта хрень, что так напоминает жуткие устройства в Испытательном Рауме…

— Так. Вы — трое, — Яппар презрительно оглядел свежаков, — теперь это, — он обвел рукой подвал, — ваш милый дом, ваш свинарник … Здесь будете жрать, спать и срать. За драку — порка и бочка, за тайные потные утехи друг с другом — Хис Яппар отрежет яйца, — спокойно сообщил Шило новичкам, говоря о себе в третьем лице… Но судя по неподвижной тяжелой тишине было ясно, что слышали его все, причем уже не первый и не второй раз…

— Теперь вы, свиноматки, — Шило повернулся к девушкам, — ждать своей свинячьей участи будете тут… совсем скоро господин Хис Яппар навестит вас снова…

Дверь глухо хлопнула, лязгнул затвор. К новеньким тут же двинулся десяток поджарых крепких порхов с голодными жесткими лицами. Они не спеша обступили свежаков, с ухмылками рассматривая их, но их глаза то и дело перебегали на тела обнаженных дев, прикрывших волосами груди и срамные места. Бренн в свою очередь, крепко сжав губы, смотрел на «старожилов». Старожилы, как же! — из разговора Тухлого Краба с Зигором Болли он понял, что эти парни попали в Казаросса лишь на пару недель раньше него.

В Загоне было несколько десятков молодых рабов из разных земель, подвластных Лаару. Ширококостные желтокожие умшигтайцы, медноволосые юноши с севера Тейгу, сплошь покрытые татуировками обитатели острова Юха, смуглые жилистые джаккайцы, высокие синекожие парни из Каапро, быстроглазые ловкие рхетцы. Хватало и великорослых, чуть неуклюжих селян из провинций. У всех волосы или стянуты в хвост, или заплетены в косы. У каждого — широкий железный ошейник, с которого свисала костяная бирка с номером. На бедрах болтались тряпки, крепкие тела покрыты разводами грязи, синяками, шрамами, ссадинами и следами от бича.

Благодаря детству, проведенному в постоянных драках с одногодками и заклятым врагом Джоком, картинка была знакома Бренну до тошноты. Сейчас начнут проверку на вшивость. Надо успокоиться, или хотя бы сделать вид, что спокоен, иначе сразу почуют жертву, которую можно пинать во все щели. Он попытался расслабить плечи. Драка его не слишком пугала — дело привычное, обыденное… До холодного пота он боялся другого, о чем упомянул Шило, — что его могут отыметь. И хотя Яппар доходчиво описал наказание за подобные действия, всем было понятно, что опозоренный, опущенный слабак даже не вякнет. А то, что Бренн до сих пор был голым, вызывало особо острое чувство унижения и уязвимости. Внутри все сжималось от леденящего страха, и подавить его никак не удавалось.

Однако Бренн ошибся, — испытания надвигались вовсе не с этой стороны.

— Откуда тебя приволокли, крысеныш? — вдруг резко придвинувшись к Бренну, спросил плечистый рослый порх с белесыми ресницами и рыжеватыми волосами, чем-то смутно напоминавший Джока. Когда парень двигался, под бледной, лишь покрасневшей от загара кожей, перекатывались твердые мышечные бугры, но тело было рыхловатым, а на животе натек слой жирка. Понятно. Значит, для развлекухи выбрали его, Бренна, — как самого младшего.

— Из Канавы, жирная бледная крыса, — ровно ответил он, подавляя дрожь в голосе.

Бледнокожий явно не ожидал услыхать от свежака-недоростка столь наглый ответ и потому среагировал не сразу. И Бренн использовал подаренное мгновение. Когда здоровый веснушчатый кулак рассек воздух, целясь ему в челюсть, он успел уклониться. Белесый всхрапнул, разъярившись еще больше, и шагнул к Бренну, намереваясь как следует проучить охамевшего новенького.

— Хорош, Коста, — властно произнес невысокий смуглый парень с узким лицом, острым взглядом и жесткой черной косой, падающей на спину. Белесый с досадой уронил руку, и будто бы стал ниже ростом.

— Лаадно, Гайр, пусть помоечный крысеныш поживет пока, — протянул он, щеря рот в кривой улыбке.