Жернова Победы: Антиблокада. Дробь! Не наблюдать!. Гнилое дерево

– До самого конца мы сильно отставали в авиации, радиосвязи, радиолокации и моторостроении. Чисто экономические причины, товарищ Сталин.

– Вы – технократ, товарищ Жуков. Самые больные вопросы остались не освещены вами. Что ж, товарищ Жуков. Продолжайте заниматься тем, чем занимаетесь. Летом найдем время и посетим ваш флот. Вопросы, которые вы подняли сегодня, будут рассмотрены в ближайшее время.

– Это не все вопросы, товарищ Сталин. Есть много вопросов по авианосцам. Все имеющиеся нуждаются в переоборудовании: реактивная авиация уже просится на них.

– Есть задумки, как это сделать?

– Так точно.

– Об этом тоже напишите обоснование. До свидания, товарищ Жуков!

– До свидания, товарищ Сталин.

Утром Жуков поехал к Кузнецову и передал ему содержание разговора со Сталиным.

– Мне это вряд ли поможет, Владимир Николаевич. Тем не менее спасибо. Зайдите ко Льву Михайловичу, подключайте и его к этим вопросам. На меня уже пришел приказ, вместо меня будет назначен адмирал Юмашев. Но вы знакомы.

– И что вам ставят в вину?

– Действия Балтийского и Черноморского флотов, хотя, кроме Одессы и Либавы, мы не потеряли ни одной базы. Но потери этих флотов признаны недопустимо большими.

– Бред какой! Вот так вот, не сделав ни одного выстрела, выигрываются войны!

– Вы этого не говорили, Владимир Николаевич! Я этого не слышал! – улыбнулся Николай Герасимович.

Новость была не из приятных: на место людей, реально победивших сильнейшего противника и, действительно, много сделавших для этого, приходят «ковровые борцы», сидевшие всю войну глубоко в тылу. Галлера он нашел все в том же кабинете, где тот его предупреждал о последствиях письма Сталину. Лев Михайлович, работа с которым не прекращалась всю войну, внимательно выслушал Владимира Николаевича. Передал ему образцы таких обоснований. Просил не торопиться, но качественно исполнить эти документы.

– Бумаги будут рассматриваться на ЦК, малейшая неточность или неправильно расставленные акценты могут сыграть злую шутку. Доставлять лучше лично, поэтому с готовыми бумагами прошу ко мне. Ну, если я здесь буду, естественно.

– А вы куда собираетесь?

– А вы считаете, что только на вас подметные письма строчат? Война кончилась! Следующая не скоро! А тут какой-то старикан в таком удобном кресле засиделся. Про меня тоже пишут. Дескать, передал союзникам карты Севера и наших вод на Тихом океане.

– А как конвои бы ходили? Методом опроса местных жителей? Так нерпы не разговаривают!

– Ой, Владимир Николаевич, Владимир Николаевич! Люди, к сожалению, далеко не ангелы. Тебя вон сослали в Питер, начальником училища, другой бы сидел и радовался: большой начальник, может вершить суд и расправу над курсантами. Царь и бог, да еще и с тремя звездами, квартирку бы себе во второй столице выпросил. А ты вернулся на флот, в коммуналку, с удобствами во дворе, и до самого конца войны водил лодки в океан. Человек ты неспокойный, постоянно носишься с идеями, новинками, сколько тебя помню, постоянно что-то усовершенствуешь, постоянно с кем-то ссоришься. «Друзей» у тебя – хоть отбавляй. Я для чего тебе это говорю, присматривайся к людям, которые крутятся возле тебя. И с хозяйственниками осторожнее, и покруче. Флот – большое хозяйство и деньги там крутятся огромные. Думаю, что следующий раз будут атаковать с той стороны.

– Учту, Лев Михайлович! Обжигался уже на этом, когда комдивом был. Головко прикрыл.

– Теперь тебя прикрывать некому. Один на семи ветрах.

Через четыре дня в Ленинграде предъявили комиссии эхо-камеры. Возглавлял комиссию тот самый генерал-полковник Мехлис. Он разочарованно смотрел на то, что в ящиках оказались только эхо-камеры, а не картины, меха, золото и бриллианты.

– И вы за этим туда четыре раза ездили?

– В том числе. Главное, привлек к работе хороших инженеров из Ingenieurburo Gluckauf, с большим опытом проектирования плазово-шаблонным методом. Это даст возможность быстро собирать конструкцию и экономить большие деньги. Флот – занятие дорогостоящее, товарищ генерал.

– Жене хоть что-нибудь привез?

– Сахарницу фарфоровую, сын нашу со стола уронил, помогал матери убирать со стола. А у немцев фарфор красивый.

– Да-да! Видел. Красивый. Но наш не хуже!

– Японский и китайский красивее. Во Владивостоке видел, но так и не купил. Некогда было.

– Ну, передавайте привет супруге, товарищ Жуков. Товарищу Сталину я сегодня же сообщу о результатах проверки.

Вскоре Жуков вновь побывал у Сталина, уже с обоснованиями, которые подписал и у Галлера. Не стал обходить на повороте человека, которому многим был обязан.

– Так Галлер в курсе событий? – спросил Иосиф Виссарионович.

– Он отвечает на флоте за пополнение и вооружения, товарищ Сталин. Мы давно вместе работаем. Он подбирал верфи, где мы можем поставить корабли на переоборудование, но не раньше, чем будут завершены проектные работы, изготовление и испытания паровых катапульт. Им же запланировано открытие в училище имени Дзержинского факультета ядерной энергетики. Людей наберем уже сейчас, начнем готовить специалистов.