Жернова Победы: Антиблокада. Дробь! Не наблюдать!. Гнилое дерево

– Господа! Я понимаю, что мы привыкли смотреть друг на друга через прицел – две войны наложили такой отпечаток на наши отношения. Но я предлагаю посмотреть на отношения генералов Паасонена и Иволгина со стороны. Еще совсем недавно – два непримиримых врага, но нашли точки соприкосновения и нормально работают. У них разные взгляды, они совершенно разные по возрасту, разные цели и задачи, но это не мешает им. Цель у них общая: закончить войну. Если смотреть с этой точки зрения, то и у остальных та же цель. Россия и Финляндия – соседи. Соседи иногда ссорятся, недопонимая друг друга, потому что интересы у всех разные. Мы пришли к миру между нашими странами, но пришла пора проверить эту дружбу огнем. За взаимодействие наших армий, господа! За победу!

Выпили все. Сииласвуо после тоста сказал:

– Несмотря на то, что мне действительно тяжело дался этот выбор – со многими командирами 36-го и 18-го корпусов я довольно близко знаком, – генерал, это мой участок, и нам требуется наладить нормальный контакт. Со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы его наладить. Мы, как говорил недавно господин маршал, сделали ошибку: поверили Гитлеру, что с его помощью нам удастся победить Россию и вернуть потерянные территории. Мы считали это продолжением той войны. Реально, это совсем другая война. Оказалось, что эта война не была нужна ни вам, ни нам.

– Впрочем, как и первая, – добавил Маннергейм. – Последнее время мне все чаще кажется, что та война была ловушкой для Гитлера. Хорошо расставленной ловушкой. Показав слабую армию и неумелые действия, слабую выучку войск, Сталин как бы пригласил Гитлера: приди и возьми. Жаль, конечно, что пострадали наши люди. Но ловушка сработала. Оправившись после первого удара, русская армия перешла в наступление. Теперь ее не остановить.

Си-47, звеня моторами, набрал высоту. Две четверки истребителей с подвесными баками пристроились сзади. Иногда они проскакивали вперед, но затем возвращались, выписывая виражи. Под крылом бесконечный лес, изредка пересекаемый просеками и дорогами. Стрелки крутятся на турелях, осматривая горизонт. Мы уже над Карелией, лечу в освобожденный Петрозаводск. Там создается узел связи. Основные события будут происходить значительно севернее, но Мерецков пока расположился здесь. Хоть какая-то цивилизация! Сели в Песках, на северной окраине. На аэродроме базируются истребители ПВО, охраняющие город. Мерецков прислал машину и охранение. Мельком успел посмотреть город. Штаб фронта находился в гостинице «Северной» на улице Ленина. Сам командующий жил напротив, через улицу, в доме 22а, где позднее находился «Экспортлес». Мы прилетели рано утром, Мерецкова в штабе не было. Его адъютант сказал, где он, и что он просил сразу зайти к нему. На улице мороз, много кристально-чистого снега. С неба сыплется легкая изморозь. Красота! Перешел через улицу, часовой недоуменно уставился на погоны на куртке – еще не видел. Но скорее всего, меня знал лично, так как взял «на караул» и пропустил в здание. Довольно темный подъезд, с потолка свисают длинные шнуры с лампочками. Горят только две. Подскочил со стула Росщупкин, ординарец командующего.

– Товарищ Иволгин! Как о вас доложить?

– Генерал-лейтенант Иволгин, представитель Ставки на Карельском фронте.

– А что, теперь все будут погоны носить? Как в царской армии?

– Да, Росщупкин. Ты теперь офицер РККА.

– Мы слышали, что приказ опубликован, но газеты придут только сегодня. Все, иду докладывать!

Он проскользнул в комнату, там послышался недовольный фальцет Мерецкова, затем дверь распахнулась, и вышел сам Кирилл Афанасьевич, с заспанным лицом, а сзади слышался голос Евдокии Петровны, что она «сейчас!».

– Ну, кто, кроме Максима, может заявиться в такую рань! Проходи-проходи, дорогой! Дай на тебя посмотреть. Красавец! В новой форме, и генерал! Дуся! Смотри! Максима генералом сделали!

– Пора! Давно пора! Максимушка! Дай я тебя поцелую. Поздравляю! Я сейчас чай приготовлю.

– Петровна, какой чай! Мы ни его, ни мои погоны с ним не обмыли! Привез?

– Конечно! Из Москвы вышел курьерский для всего фронта. Сам сказал, что мы переодеваемся первыми.

– Петровна! Смотри! Хорош? Ну, а я как с погонами?

– Козел ты старый! Гимнастерку сними, пришью! Все! Все за стол! Сначала чай, остальное потом!

Переругиваясь в шутку с женой, Мерецков провел меня в комнату, где Евдокия Петровна накрыла стол. Я вытащил из рюкзака шведский бальзам и бутылку «Polar Wodka» из Хельсинки.

– Максим, утро ведь на дворе!

– Я через пару часов улечу в Мурманск, а оттуда в Лапландию. И мы не виделись с августа. Разрешите поздравить с генерал-полковником?

– Ты обратил внимание, что Николаева больше нет?

– Да. Где он?

– На Южном фронте, начальником СМЕРШ. Честно говоря, не самый поганый мужик, но его присутствие сильно давило.

– А что было, когда я улетел, под Оредежем?