Жертва

— Нет. Я хотел найти какое-нибудь свидетельство, что старика задушили подушкой, а не пакетом. Это избавило бы нас от всех проблем, несмотря на утверждение свидетелей, будто мать Гибберт была чересчур слаба физически. К сожалению, повторное вскрытие не смогло показать, чем именно было произведено удушение.

— Тогда почему ты не задал этот вопрос патологоанатому со стороны обвинения?

Редстоун уже начал поднимать к губам бокал, но после слов Триш со стуком поставил его на стол.

— Значит, ты действительно хочешь раскритиковать мою работу. Так я и думал.

Триш почувствовала его ярость — холодную и острую, как лезвие ножа, — и постаралась не терять самообладания, чтобы не ответить тем же.

— Я хочу сказать только одно. Фил. Сейчас, оглядываясь на прошлое, нам обоим понятно — если бы ты спросил у патологоанатома, доказало ли вскрытие, что убитого задушили именно полиэтиленовым пакетом, а не подушкой, это могло здорово помочь твоей клиентке. Если бы ты задал этот вопрос, обвинению пришлось бы признать, что таких доказательств нет.

В глазах Фила снова замелькали знакомые искорки. Выходит, он знал, что прокололся. Вот и отлично. Теперь понятно, почему он приходил в такую ярость при мысли о планируемом телефильме и попытках Деборы и ее барристеров добиться пересмотра дела.

— Не надо учить меня работать, Триш.

Редстоун говорил подчеркнуто вежливо, но в его голосе звучало скрытое пренебрежение, словно Триш была сопливой девчонкой, которая посмела дерзить большому человеку, работавшему в адвокатуре целую вечность и поедавшему таких, как она, на завтрак, обед и ужин. Триш смотрела на него молча.

— На суде я смог добиться от полицейских, которые брали показания у моей клиентки, очень важного признания. Они не могли доказать, что моя клиентка выдумала историю с пакетом, — надменно заявил Фил. — К сожалению, я не смог убедить присяжных, что наша версия событий соответствует действительности. Моей клиентке просто не повезло. Тебе не хуже меня известно, как оно бывает.

— Иногда выигрываем, иногда проигрываем? — спросила Триш, вспомнив замечание Дэйва.

Затем подумала о куче дел, которые ожидали в конторе, о том, как разворчится Дэйв из-за ее постоянного отсутствия в последние несколько дней… Триш почувствовала, как сжимается желудок.

— Вот именно, — сказал Редстоун.

Триш выдавила кривую улыбку. Фил слегка расслабился, однако не настолько, чтобы выглядеть совершенно спокойным.

— Ты согласен принять участие в фильме? — спросила Триш.

— Зачем? Чтобы из меня публично сделали дурака? Разумеется, нет.

— Никто не собирается делать из тебя дурака, — терпеливо принялась вразумлять Фила Триш. — Ты объяснишь, что мог сделать адвокат при тех уликах и свидетельских показаниях, которые имелась против Деб. Расскажешь о версии, которую отстаивала сторона защиты, и объяснишь, почему не позволил Деборе дать показания.

— А кто будет ведущим? Ты?

— Господи, нет, конечно. Кто-нибудь из профессионалов. У меня все равно ничего бы не вышло. Да я и не хочу этого делать. Я здесь просто девочка на побегушках.

«И не уверена, смогу ли когда-нибудь простить Анну за то, что она втянула меня в свою безумную авантюру», — подумала она.

— Не знаю, — сказал Редстоун. — Я не могу сказать наверняка, пока не узнаю, кто будет ведущим, и не прочитаю сценарий.

Однако Триш уже не слушала Фила, потому что в дверном проеме появился Джордж. Она поднялась со стула, жалея, что бургундского в бутылке совсем не осталось. Джордж поцеловал ее, затем пожал руку Редстоуну.

— Не знал, что ты тоже участвуешь в проекте, Джордж, — сказан Фил, заметно растерявшись.

«Ага, — подумала Триш. — Значит, Редстоун получает от Джорджа немало дел, и поэтому боится с ним поссориться. Почему он мне сразу не сказал?»

— Нет, я здесь абсолютно ни при чем, — жизнерадостно откликнулся Джордж. — Я пришел забрать отсюда мою женушку и отвезти ее домой. Пора ей встать у плиты и приготовить мне ужин.

Триш взглянула на озадаченное лицо Редстоуна и с трудом подавила улыбку. Он никогда не видел их с Джорджем вместе и понятия не имел, как они иногда друг над другом подтрунивают. Триш обрадовалась, что Джордж, судя по его поведению, справился со своими утренними страхами. Она закашлялась, пытаясь подавить смех. Редстоун удивленно уставился на нее.

— Прости, — сказала Триш. — Я смеюсь из-за Джорджа. Он иногда любит поиграть в тирана и женоненавистника.

— А она того и гляди начнет нос задирать, — доверительно сказал Джордж. — Приходится периодически напоминать, где находится ее место на иерархической лестнице.

К Редстоуну вернулось прежнее самообладание.

— Я смотрю, вы оба любите играть в довольно странные игры. Ладно. Мне пора идти.

— Спасибо, Фил, что не отказался со мной побеседовать. Да, кстати, пока ты не ушел… Ты просил, чтобы эксперты проверили записи доктора Фоскатта на предмет подчисток или фальсификации?

Редстоун посмотрел на нее, как на мокрицу, выползшую из-под сырых половиц.

— Разумеется, просил. Все документы оказались подлинными, без всяких исправлений или подчисток.

— Жаль… Но в любом случае спасибо.